Орта Миос
Шрифт:
— Да не грусти ты так… — Офлея потрепала свою подружку по голове. — Этот злой гигант в конце помрёт. Храбрый герой сломает ему руки и ноги, а затем кинет вниз с фьорда, прямо на острые скалы, после чего тело мерзавца скроют волны. Да, герой тоже умрёт от полученных ран, но умрёт героем и сдержит обещание. А дух его ещё долго будет гулять вместе с ветрами, оберегая путников от бесчестия.
Дикарка слегка смутилась, пытаясь вспомнить какую-нибудь другую более позитивную легенду, но возникли некоторые трудности. Как-то так уж получилось, что в её племени все фольклорные произведения суровых народов гор и снега получались весьма… м-м-м… жестокими и мрачноватыми. С прямо уж хорошим концом вообще ни одной сказки не было. В лучшем случае
Но относительно быстро Офлея смекнула, что дело тут может быть и не в рассказываемых историях. Взгляд Неки оказался прикован к одной точке и слегка остекленел. Наверное, вспомнила что-то нехорошее…
— Эй, а ну не спи! — дикарка довольно громко прикрикнула, а затем ещё двинула ногой, встряхивая кошечку. — Что ты там надумала себе? Думать, кстати, вообще вредно. У нас в племени была одна жрица! Очень умная женщина, только вот ум её и погубил. Очень много думала, ставила под сомнение всё и вся, а потом сошла с ума, твердя что нельзя не во что верить. Она и до этого часто перечила даже матери Праутеи, говоря, что духам плевать на наше племя, что они неразумные существа и всякое такое… Прямо как те учёные у подножия наших гор. Те тоже говорят, что ни во что не верят, а всё проверяют с помощью каких-то загадочных приблуд. Спрашивала как-то одного: как твои артефакты работают? А он говорит, что всё на энергии там какой-то. Спрашиваю, а что за энергия? И этот мужлан ни пык, ни мык. Ни показать ничего не может, не объяснить. Так я ему говорю, а может это духи в твоих игрушках сидят и помогают, прямо как в моём боевом топоре. Так как он взбесился! Сколько кричал, что это совсем другое, но так и не смог ничего доказать. Представляешь?
Нека согласно закивала, после чего взяла стакан с чаем и протянула дикарке, которая что-то совсем заговорилась и забыла кушать. А кушать ей нужно много, потому что она такая большая.
— Ага, спасибо, — Офлея взяла стакан в руку, после чего осушила его за один глоток и продолжила. — Так вот… Это я к чему. В какой-то момент всё равно мы приходим к вопросам, на которые нельзя ответить вот так просто с точки зрения здравого ума. Да, я понимаю, что тот учёный куда больше меня понимал и в магии, и в создании артефактов, и во многих других вещах. Но он тоже верит, верит в свою бумажки, формулы, в свою эту энергию, суть которой объяснить просто не может. Но он верит, что она существует. А я верю, что духи ветров не такие уж и отличные от нас. Просто говорят на другом языке. И в жизни каждого смертного множество таких моментов, когда остаётся только верить. Соврать или сказать правду? Избежать наказания или остаться с чистой совестью? Один верит в личную выгоду, второй тоже верит, но в мораль и принципы. Именно верят, потому что никто не сможет сказать, что правильно. Каждый решает для себя сам. А вот жрица ничего не решала, она не хотела верить, она хотела найти универсальный способ, ту самую формулу, которая в любой ситуации покажет, что правильно, а что нет. Поэтому и сошла с ума. Хотя может быть всё из-за того, что она головой ударилась, когда поскользнулась на выходе из пещеры. Как знать…
И Нека внимательно слушала каждое слово с открытым ртом. Такой увесистый монолог сильно отвлекал от собственных грустных мыслей. На это и делала расчёт Офлея. Пусть её и считают невежественной дикаркой, она также верит и в то, что планеты вращаются вокруг солнца. Но это не помешало ей сделать довольно правильные выводы в крайне важном вопросе, который будет подниматься вечно и всегда.
Всё же интеллект, знания и мудрость совершенно разные понятия. Это знала даже Нека, ведь часто посещала музей Хранителя. Прошлые поколения, живущие за тысячи лет до своих потомков, они не были глупее. Нет, у них просто было меньше знаний, это мешало создавать артефакты, но не мешало двигать прогресс вперёд. А некоторые древние народы и вовсе преуспели в познании мира куда больше, потому что не всё решается изобретениями.
Те же драконы со своей философией до сих пор учат молодые виды смертных, которые всё чаще тратят своё время на технологическое развитие, забывая о духовном.
И пусть Офлея верила в глупости, но это не делало её отсталой. Мозг её работал хорошо, знаний действительно не хватало, но вот мудростью с ней делилась сама Праутея, которая видела и сынов продающих своих отцов, и отцов, отправляющих детей на битву. Мать племени знала, как предают и лгут, почему так делают. Да и сама дикарка не молодая девушка, тоже успела пожить.
— Нека! Ты уже всё убрала на кухне?!
Глаза кошечки расширились, после чего она неловко то ли поклонилась, то ли кивнула. А затем мелькнул хвост, и девушка убежала. Нужно ещё закончить пару дел, прежде чем отправляться на очередную экскурсию в музей.
Офлея же осталась сидеть одна. Она так и не смогла задать крайне важный вопрос. Всё же не хочется заставлять Неку вспоминать тёмные дни. Однако это придётся сделать, чтобы точно убедиться в том, что виновник получит по заслугам. Иначе никак. Но видимо в другой раз.
Почему Офлея так сильно упёрлась с этой местью? Имеется ли какое-то рациональное объяснение? Вряд ли. Она просто верит в то, что подобный поступок будет правильным. По этой же причине, дикарка плевалась кровью в лицо прошлой хозяйки, даже под угрозой смерти.
Никто не знает, как правильно жить. Но Офлея верила в то, что поступает правильно и это для неё это было важнее даже собственной жизни.
Глава 18
Все зрители театра замерли в один миг, когда Аенор вместо удара протянул руку своему заклятому врагу. Да, этот спектакль ставился уже много раз, но актёры очень хорошо отрабатывали вложенные в них деньги и время. Даже Ланс в какой-то момент начинал верить в реальность происходящее на сцене.
— Всегда удивлялась тому, что сделал Аенор, — с грустью в голосе произнесла Меглисия, вытирая влагу в уголках глаз. — Разве кто-то больше него пострадал в той войне?
— В том и дело… — протянул Ланс, полностью согласный со своей собеседницы.
Именно госпожа Арн’Адрид пригласила в театр аристократа, которого бы сюда из-за статуса кателия не пустили, на верхнюю трибуну уж точно. Но милая эльфийка оказалась любезность, что не могло не радовать. Ведь господин Бальмуар просто обязан был сюда попасть сегодня.
Тренировки с этиамариями Меглисии также уже начались. В свою очередь это означало, что отсчёт пошёл на считанные дни. Требуется поспешить, времени в запасе теперь не так уж и много. Это понимал и Шурво, который тоже вовсю работал над реализацией своего самого большого спектакля.
— Может сходим на фуршет? — предложил Ланс, спускаясь с трибуны.
— А вы проголодались? — игриво спросила эльфийка, хлопая ресницами.
— Признаться, не особо. Просто не хочу с вами расставаться так скоро.
В ответ Меглисия улыбнулась и направилась в сторону места проведения фуршета, где столы ломились от яств. Там же стояло и множество представителей высших сословий. Тёмная эльфийка всё понимала и не подавала виду. Пусть даже это лесть, но такая приятная, зачастую жизненно необходимая.
Ланс же хотел только попасть на этот фуршет. Никаких чувств к Меглисии аристократ не испытывал. Лишь холодный расчёт, чтобы достигнуть очередной цели.
— Ещё раз благодарю вас за оказание помощи в подготовке моих этиамариев, — уже около столиков госпожа Арн’Адрид снова заговорила, достаточно громко. — Вы настоящий профессионал. Мне очень повезло, что мои конкуренты слишком слепы и не могу разглядеть талант в кателии. Впрочем, тем лучше для меня. Ой, кажется, я вижу свою сестрёнку! Извините, господин Бальмуар, я вас ненадолго покину.