Оружейная лавка

Альфред Элтон Ван Вогт. Оружейная лавка

Фантастический рассказ

По ночам деревня выглядела удивительно вневременной. Фара шел рядом с женой по улице, вполне довольный жизнью. Воздух был словно вино; ему смутно припомнился художник, приезжавший из Империал-сити и создавший, как сообщалось в телестате, — тут у него в уме и фраза всплыла: «Символическое полотно,

И Фара целиком в это верил. Вот эта улица перед ним, с садами, избавленными навеки от сорняков, и все с помощью автоматов; магазинчики, стоявшие в глубине, за цветами, вечные травянистые дорожки для пешеходов, фонари, светившие из всех пор, — покой, настоящий рай, где время замерло навсегда.

Он будто бы сам принадлежал к этой жизни, схваченной художником для того, чтобы картина и все, что на ней, теперь находилось в коллекции самой императрицы. Стоило ей похвалить картину, и великий художник, естественно, немедленно и всеподданнейше умолил ее принять картину в дар.

Какое это счастье, должно быть, — получить возможность лично отдать дань восхищения великолепной, божественной, неподражаемо грациозной, прекрасной Иннельде Ишер, тысяча сто восьмидесятой представительнице династии.

Фара на ходу повернулся к жене. В отблеске ближайшего фонаря ее милое, все еще моложавое лицо было практически скрыто тенью. Он тихо прошептал, инстинктивно понижая голос, чтобы он гармонировал с пастельными тонами ночи:

— Она сказала — наша императрица сказала, что наш поселок, Глэй, ей кажется, сочетает в себе всю цельность, всю мягкость, что и составляет лучшие качества ее подданных. Чудесная мысль, правда, Криль? Она, должно быть, женщина с глубочайшим пониманием, и я...

Он остановился. Они как раз свернули в переулок, и прямо перед ними, футов за сто пятьдесят, стояло...

— Смотри! — хрипло произнес Фара.

Негнущейся рукой и пальцем он ткнул в сторону светившегося знака, надписи:

В животе у Фары возникло странное, сосущее ощущение. Он увидел, что там уже собираются жители поселка, и хрипло промолвил:

— Слыхал я об этих лавках. Они — приют позора и бесчестия, правительство нашей императрицы еще примет меры против них! Их сооружают на подпольных фабриках, а затем перевозят в городки, подобные нашему, уже в готовом виде. Да и ставят где придется, нарушая права собственности. Вот и этого тут не было еще час назад.

Лицо Фары ожесточилось, он резко молвил:

— Иди домой, Криль!

К изумлению Фары, Криль даже не шелохнулась. Всю их супружескую жизнь она следовала приятной привычке к повиновению, и совместная жизнь с ней была очень приятной. Но он увидел тревогу и страх в ее широко раскрытых глазах, устремленных на него, — вот что задерживало ее. Она спросила:

— Фара, что ты собираешься делать? Ты не собираешься?..

— Иди домой! — ее страх лишь утвердил его в мрачной решимости. — Мы не позволим этому чудовищу осквернять наш поселок! Ты только представь себе, — и голос у него задрожал от одной лишь жуткой мысли, — представь себе, наша чудесная старомодная деревня, которую мы решили всегда содержать в неизменном виде, как понравилось нашей императрице, как на той картине, что висит у нее в галерее, — оскверненная, разрушенная этим... этим.. Нет, мы этого не допустим, Вот и все!

Из полутьмы раздался голос Криль, и никакого страха в нем не было:

— Фара, не поступай опрометчиво! Вспомни, с тех пор, как была написана картина, в Глэе появились и другие новые здания.

Фара молчал. У его жены было такое неприятное свойство — напоминать ему о том, что он хотел бы забыть. Он-то знал, что она имеет в виду. Огромная корпорация «Автоматические Атомные мастерские по ремонту механизмов, Инкорпорейтед», протянула свои щупальца и сюда, сумела обойти законы и построить здесь свои яркие здания, вопреки желанию местного совета — и они уже лишили Фару половины его собственного дела.

— Но это совсем другое дело! — проворчал наконец Фара. — Во-первых, со временем люди поймут, что эти автоматы плохо справляются с работой. Во-вторых, это честная конкуренция. Но оружейная лавка бросает вызов всем правилам приличия, благодаря которым наша жизнь под управлением династии Ишер так приятна. Погляди-ка на их лицемерный лозунг: «Право покупать оружие — это право...» Э-э-э-х!

Помолчав, он снова сказал:

— Иди домой, Криль. А уж мы позаботимся о том, чтобы в нашем поселке они не могли продавать никакое оружие.

Он проследил за тем, как хрупкий силуэт женщины исчез в тени, но тут ему пришла в голову еще одна мысль, и он крикнул:

— А если по дороге домой ты встретишь на каком-нибудь углу нашего сына, забери его домой! Пора бы ему усвоить, что нечего ему болтаться на улице так поздно.

Жена не обернулась. Понаблюдав с минуту за тем, как она движется на фоне неяркого света от фонарей, Фара развернулся на каблуках и быстро двинулся к лавке. Толпа все прибывала, ночь так и пульсировала от возбужденных голосов.

Нет сомнения: в истории поселка произошло крупнейшее за все время его существования событие.

Он заметил, что вывеска сделана методом нормальной иллюзии: под каким бы углом он ни смотрел, вид был одинаковый, словно он стоял прямо перед ней. Когда он наконец остановился перед витриной, слова словно прилипли к фасаду и, не мигая, таращились на него.

Фара в очередной раз фыркнул, читая лозунг, и тут же забыл о нем. В витрине была еще одна надпись:

«Лучшие энергетические оружия во всей известной вселенной».

Фара ощутил искру интереса. Глядя на великолепную выставку оружия, он почувствовал, что его затягивает независимо от его собственных желаний. Там были «пушки» всех размеров, от крохотных пистолетов величиной с палец до больших ружей. И сделаны они были из всех возможных сочетаний легких, твердых декоративных веществ: сверкающих стеклопластиков, разноцветных матовых пластиков с Ордина, блестящих магнезитовых бериллиев. И из чего-то другого.

Но оружия было так много и любой из образцов был настолько смертелен, что Фара ощутил холодок. Так много оружия для маленького поселка Глэй, где, насколько ему было известно, лишь человека два имели ружья, да и то для охоты. Да вся эта затея совершенно абсурдна, фантастически злонамеренна, полностью враждебна!