Оружейница
Шрифт:
В доме стоял шум, за стенкой в постирочной было слышно, как двое из гостей «по-русски» обсуждали подключение стиральной машины, пока на них не шикнула Катя.
Я поставила вариться на «Шмеле» десяток яиц и начала строгать колбасу и сыр, радуясь про себя, что продукты здесь действительно дешёвые.
Саша с Катей тем временем закончили мыть холодильник и переключились на морозильник. Попутно Катя рассказывала о своей жизни здесь, о том, как встретила своего Антона, о том, как в начале сухого сезона родила сыночка, и что он на днях пошёл, и что они с мужем планируют
— Во-первых, здесь реальная потребность в людях, и иммигранты из-за ленточки вопроса не решат, а только те, кто родился здесь, те, для кого здесь — родина. Вот поэтому дети всячески приветствуются. Во-вторых, дети — это и обеспечение старости родителей, хоть пенсионную систему и создают, но всё равно расчёт на семью значит не меньше. Ну и как это ни жутко говорить, но детская смертность от несчастных случаев здесь намного больше, чем «за ленточкой», и иметь одного ребёнка — это трястись от страха за него всю жизнь.
— А если у тебя их несколько, ведь всё равно будешь над каждым трястись, — удивилась я.
— Конечно, будешь, — согласилась Катя. — Просто понимаешь, вот когда я ещё жила «за ленточкой», у нас в доме была женщина, личная жизнь у неё не сложилась, родила одна, когда ей было уже сорок, а когда пацану было десять — его сбила машина. Год спустя она выбросилась из окна. И я, хоть и считаю самоубийство страшным грехом, но почему она это сделала — я понимаю. Одиночество в старости — страшная вещь.
Мы на некоторое время замолчали, а я подумала про себя, что Катя, наверное, всё-таки права, и мне тоже нужно будет обязательно родить несколько детей. Но сначала закончить школу, получить профессию и выйти замуж. Почему-то в неизбежности последнего пункта у меня сомнений не было.
Тем временем мужчины затащили в кухню уже собранную газовую плиту и стали её подключать, попутно ответив на вопрос Саши, что газ здесь баллонный, в маленькой белой будочке около ворот стоит шесть штук стандартных баллонов и хватает их очень надолго.
Пока мы разговаривали, я успела закончить с салатом и покрошить в него уже остуженные и почищенные Катей яйца.
Мужчины закончили с расстановкой вещей с прицепа и даже разобрали и занесли в гараж фанерные борта, и теперь, собравшись на кухне, мешались, пытаясь поучаствовать в сервировке стола, но Катя шикнула на них и погнала мыть руки.
Когда они вернулись и все уселись за стол, Антон разлил по кружкам вишнёвку, мне тоже хотели налить, но после Сашиного грозного «молодо-зелено-беременно» вишнёвку мне заменили компотом ассорти, который был принесен Катей, когда я ездила за продуктами.
Самый старший, Петрович, внешне неуловимо похожий на Винни-Пуха, поднял кружку:
— Ну, девочки, чтоб вам жилось здесь долго и счастливо!
Все выпили и набросились на салат и нарезку, а за столом потёк обычный в таких случаях трёп «за жизнь». Оказалось, что Антон и Петрович работают на том же заводе, на который устроилась Саша, и они стали рассказывать ей про завод, а Петрович ударился в воспоминания
По ходу разговор незаметно перешёл на мою беременность, и я опять увидела иное, чем «за ленточкой», отношение к юной мамочке. Доброжелательные шуточки, пожелания «благополучного разрешения проблемы», тост за здоровье и счастье мой будущей дочки. Всё это было так тепло и от сердца… Я не выдержала и разревелась.
Петрович сгрёб меня в охапку, стал утешать и рассказывать, как зимой восемнадцатого «влетела» его младшая дочка:
— И вот стою я, челюсть где-то снизу, смотрю на неё. Чувствую, что начинаю свирепеть, а потом говорю себе — стоп! Чего ты, пень старый, заводишься? Это ж твоя дочка! И внук соответственно твой будет, тебе же на радость! Сгрёб её, обнял, дал прореветься, а потом и говорю: «За внука спасибо, мы с мамкой тебе, чем можем — поможем, но дитё, в первую голову, твоё». Поняла всё правильно, мамка из неё получилась хорошая. Две недели как замуж вышла, правда не за Петечкиного отца, не станцевалось там у них, да и ладно, Колька парень хороший.
Разговор опять потёк свободно, но вскоре Катя предложила мужикам сворачиваться:
— Так, мужики, девочки две недели в дороге жили, им отдыхать надо, забыли, как сами добирались?!
Мужчины переглянулись и стали собираться. На прощанье Антон подкинул мне ценную инфу:
— Настя, постарайся попасть в восьмую школу. Она здесь «по гамбургскому счёту» считается лучшей, так что начни с неё.
Мы обменялись приглашениями в гости, тепло попрощались и проводили гостей.
Вернувшись на кухню, я стала наводить порядок, а Саша, увидев это, нырнула в ванную. Наведя порядок с посудой, я разглядывала содержимое холодильника и прикидывала, что буду готовить на завтрак.
— Ну как тебе соседи? — неожиданно раздался за спиной голос Саши.
Я резко обернулась и поняла, почему не слышала её приближения. Саша сидела в своём кресле и плавно вращала руками колёса.
— Ну что, Наська. Не видела меня ещё на этой тачке. А что поделаешь, протез умахивает культю, с костылями я получаю несимметричную нагрузку на позвоночник. Хорошо, мне это вовремя объяснили, и у меня хватило ума это услышать. Ладно, дуй мыться, утро вечера мудренее.
Саша развернула кресло и выкатилась из кухни.
Когда я вышла из ванной, то увидела, что Саша продолжает ездить на кресле по дому.
— Что, осваиваешь маршруты?
— Ага, — отозвалась Саша, — здесь на-а-амного удобнее, чем у нас в квартире, места больше. Ну что, будешь сегодня спать уже в своей комнате.
— Ага, — кивнула головой я. — А завтра ты что будешь делать?
— Поеду на работу, нужно закончить оформление, да и познакомиться со всеми. А потом нам наверно дадут ещё пару дней на устройство.
— Саш, а мы будем ещё что-нибудь из мебели покупать или подождём, пока твои приедут?