Оружейные лавки империи Ишер (сборник)
Шрифт:
— Вот видишь, ты своей болтовней лишь вызвал у него ненужные подозрения, — Он перевел взгляд на Макалистера, — Мы намереваемся использовать своего рода энергетический рычаг, применяя принцип точки опоры. Ты должен стать грузом на длинном плече энергетического маятника, и он, в свою очередь, поднимет груз, находящийся на коротком. Ты вернешься назад во времени на пять тысяч лет. Машина в том большом здании, на которую настроено твое тело и которая является источником всех проблем, вернется в прошлое на несколько месяцев.
— Таким образом, — вмешался кто-то еще, прежде чем Макалистер успел открыть рот, — мы получим время, чтобы найти другой способ противостоять ей. Должно существовать какое— то решение, иначе наши враги не действовали бы в такой тайне. Что на этот счет думаешь?
Макалистер медленно подошел к стулу, на котором перед этим сидел. Мысли его работали с бешеной скоростью, но его мучило мрачное предчувствие, что он не обладает техническими знаниями, необходимыми для того, чтобы спасти самого себя.
— Как я понимаю, — медленно процедил он, — все это должно работать по принципу рычага. По древнему принципу, который гласит, что, имея достаточно длинный рычаг и подходящую точку опоры, можно столкнуть Землю с орбиты.
— Именно так! — крикнул Дресли. — Только не в пространстве, а во времени. Ты преодолеешь пять тысяч лет, а здание…
Голос его стих, а пыл угас, когда он заметил выражение лица Макалистера.
— Послушайте, — сказал репортер. — Нет более жалкого зрелища, чем компания честных людей, пытающихся поступить нечестно. Вы сильные и умные люди, и вы всю жизнь пытались реализовать свои идеалистические концепции. Вы всегда повторяли, что, если необходимо, вы не остановитесь ни перед какими жертвами. Однако меня вам не одурачить. Говорите, где ловушка?
Макалистер несколько опешил, когда ему бросили одежду, — он видел появившихся из задней двери мужчин, и его крайне удивило, что они принесли изолирующий комбинезон, даже не зная, решится ли он его надеть. Он мрачно посмотрел на Питера Кадрона, который подал ему мешковатый серый костюм и сказал напряженным голосом:
— Натягивай и отправляйся. Сейчас каждая минута на счету! Когда те пушки начнут бомбардировать нас чистой энергией, тебя уже не будет в живых, не говоря уж о рассуждениях насчет нашей честности.
Макалистер все еще колебался. Ему казалось, будто в помещении стоит невероятная жара. По щекам стекали струйки пота, и становилось все больше не по себе. Откуда-то сбоку слышался голос:
— Прежде всего мы должны выиграть время, а затем мы разместим новые магазины там, где им не будет угрожать непосредственная опасность. Одновременно мы свяжемся со всеми силами империи, которые в состоянии помочь нам прямо или косвенно, и наконец, нам нужно…
Голос продолжал что-то говорить, но Макалистер перестал различать слова. Взгляд его остановился на девушке, молча стоявшей возле двери. Он подошел к ней, и, вероятно, вид его чем-то ее напугал — она вся сжалась и побледнела.
— Послушай, — громко сказал он, — Я в этом вашем дерьме по самые уши. Где кроется опасность? Я должен знать, что у меня есть хоть какой-то шанс. Скажи, в чем подвох.
Лицо девушки посерело, став почти такого же мертвенного цвета, как и комбинезон, переброшенный через руку Питера Кадрона.
— Все дело в трении, — наконец пробормотала она. — Может случиться так, что тебе не удастся преодолеть весь обратный путь до тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Понимаешь, ты будешь своего рода грузом, и…
Макалистер отвернулся и влез в мягкий, почти невесомый комбинезон, не заботясь о своем тщательно отглаженном костюме.
— Он что, целиком голову закрывает?
— Да! — послышался ответ с той стороны, где стоял отец Листры, — Как только ты застегнешь молнию, комбинезон станет полностью невидимым. Посторонним будет казаться, что на тебе самая обычная одежда. Твой новый костюм снабжен всем необходимым — в нем ты смог бы жить даже на Луне.
— Одного не пойму, — заметил Макалистер, — зачем мне его надевать? Сюда я превосходным образом попал и так. — Неожиданно он помрачнел, и внезапная мысль прервала поток его слов. — Погодите, — пробормотал он, — а что происходит с той энергией, которая меня наполняет, когда я внутри этой непроницаемой одежки?
Неподвижные взгляды собравшихся сказали ему, что он попал в самую точку.
— Так вот в чем дело! — рявкнул он. — Эта изоляция должна защищать меня от потерь энергии. Таким образом и получается чертов «груз». Теперь я окончательно уверен, что комбинезон как-то связан с той машиной. Ну что ж, еще не поздно.
Резко развернувшись, он отскочил в сторону, пытаясь избежать протянутых рук четверых мужчин, которые одновременно прыгнули к нему. Противостоять им он не смог — пальцы Питера Кадрона рывком застегнули молнию, а сам Питер сказал:
— Мне очень жаль, но, выходя из магазина, мы тоже надели изолирующие комбинезоны. Именно поэтому ты не мог ничего с нами сделать. Запомни: нет никаких доказательств того, что сейчас тебя приносят в жертву. На Земле не образовалось кратера, из чего следует, что ты не взорвался в прошлом, а решил проблему каким-то иным способом. А теперь, кто-нибудь — быстро откройте дверь!
Они подтащили его к входу. И вдруг…
— Подождите! — раздался голос девушки.
Глаза ее сверкали, словно черные драгоценные камни; в руках она сжимала маленький блестящий пистолет — тот самый, который направила на Макалистера в самом начале. Державшие репортера люди застыли как вкопанные, но он почти не обратил на это внимания. Сейчас для него существовала только девушка и движения ее губ, выкрикивавших:
— Это полнейшее безумие! Неужели мы настолько трусливы? Возможно ли, чтобы дух свободы мог выжить лишь благодаря низкопробному убийству и попранию прав личности? Я заявляю: нет! Мистеру Макалистеру нужна гипнотическая защита. Небольшая задержка в любом случае не будет смертельной.
— Листра, — послышался голос ее отца.
По его поведению Макалистер сразу же понял, что старик молниеносно реагирует на ситуацию. Он подошел к девушке и вынул пистолет из ее руки. Он единственный, подумал Макалистер, кто мог сейчас к ней приблизиться, в уверенности, что девушка не выстрелит. Видно было, что она на грани истерики, по ее щекам ручьями текли слезы, и в таком состоянии она могла оказаться весьма опасной.