Оружейный барон
Шрифт:
— У тебя, Савва, сейчас стволов больше, чем в двух пехотных дивизиях, — ухмыльнулся Бьеркфорт.
— Но мне придется разделить бригаду, чтобы показать, что наступление мы готовим именно там, где строим мосты. Так что мой понтонный парк надо оттягивать назад. Срочно, — закончил я выкладывать свои соображения.
— Как будешь делить? — спросил фельдмаршал.
— Оставлю на месте все гаубицы — девять штук, они не такие ходкие, как остальные машины. И один батальон огемских саперов-штурмовиков. Его подопрем пехотным полком, что в лесочке квартирует рядом. Еще
— А кто огневой вал обеспечит? — спросил Бьеркфорт. — Я таких умельцев мало знаю. И все они на востоке.
— Мои 'коломбины', - ответил я. — У них дальность выстрела десять километров. И далее они огнем поддержат 'артштурм' в атаке со второй линии.
— Ну, летите, — подытожил совещание фельдмаршал. — Вроде все оговорили. Пехотной дивизией тебя подопрем в атаке, она и фланги загнет, если прорвешься. А в прорыв запустим ударный корпус Бьеркфорта. Пусть резвиться по тылам. Он это любит.
— Люблю, — не стал отпираться старый кавалерист. — Тем более что у меня сейчас пулеметные тачанки нормальные, не то, что прошлой зимой. И снега пока не навалило. Самое время устроить врагу веселье.
— Черте что, все планы побоку… — выругался фельдмаршал и сломал в пальцах карандаш.
— Ни один план еще не выдержал соприкосновения с жизнью, экселенц, — утешил его я.
— Это точно, — поддакнул мне Молас. — Когда вылетаешь?
— Сразу вылетим, как только я получу на руки от вас письменный приказ, — ответил я. — Только поспешите, а то стемнеет и мы не найдем куда сесть в темноте. Гробанемся об землю.
Сразу улететь не удалось. На аэродром прискакал император со свитой. И сразу наехал на меня.
— Что за бардак творится здесь, барон? Новая техника летает, воздушную разведку ведет, а адмирал неба о ней узнает последним. Это как, по-вашему? Порядочно?
Мы с мичманом стояли навытяжку у законцовки плоскостей аэроплана и терпеливо ждали конца высочайшего разноса. Вовремя улететь не успели и когда теперь дадут добро на взлет только ушедшие боги знают. А император все разорялся.
— От кого, от кого, а от тебя, Кобчик, я такого не ожидал. Ты же все-таки капитан-лейтенант воздушного флота. Состоишь у меня в прямом подчинении…
— Осмелюсь возразить, ваше императорское величество, бывший капитан-лейтенант. Год назад вы сами отправили меня в отставку, — четко отрапортовал я.
Как сладко говорить гадости в лицо вышестоящим, если это самое лицо ничего тебе сделать при этом не может.
— Мда?.. — монокль выпал из глазницы монарха, раскачиваясь на тонкой золотой цепочке. Озадачился император.
— Так точно, государь, — напомнил императору его адъютант, — Имперский рыцарь барон Бадонверт в январе этого года вчистую уволен с воздушного флота в отставку по причине несоответствия службе из-за многочисленных
— А теперь ты кто? — не унимался монарх.
Аршфорт за спиной императора только глаза закатил под брови.
Молас вообще прикинулся ветошью с краю императорской свиты.
— Осмелюсь доложить, ваше императорское величество, в настоящее время я состою на службе в гвардии рецкого герцога, в должности командира 'Железной' бригады в чине гвардейского майора, — отчеканил я строго по-уставному.
— А как же твои несовместимые со службой раны? — голос императора закипел подозрением с некоторой долей ехидства.
— В начале октября я прошел медицинскую комиссию во Втуце, и она признала меня годным к занятию командных должностей. Горы лечат, ваше величество.
Черте что… драгоценное время тикает, а меня тут мордуют по каким-то бюрократическим придиркам.
— Ладно, раз так, — разом успокоился император. — Ремидий известен своей добротой. А ты у него еще и в камергерах ходишь, не так ли?
— Так точно, ваше величество.
— Хорошая идея, — улыбнулся монарх и снова вставил монокль в глазницу. — Надо и мне половину моих камергеров загнать в окопы. В воспитательных целях. Но мы отвлеклись. Кто пилот этого аппарата?
Мой сосед по подпиранию аэропланного крыла сделал шаг вперед и откозырял.
— Я, ваше императорское величество. Мичман воздушного флота Йозе Гоффен. Откомандирован командором Плотто на калужский авиазавод в качестве летчика-испытателя аппаратов тяжелее воздуха. На данном аппарате конструкции барона Бадонверта мной сегодня совершен тридцатый вылет.
— Аппарат тяжелее воздуха? Летает? А мне, адмиралу неба, никто ни слова. Безобразие…
Император был искренне возмущен.
— Осмелюсь доложить, ваше императорское величество, — четко барабанил слова мичман, — данный аппарат не выставлялся на комиссию по принятию на вооружение и только проходит окончательные войсковые испытания, к тому же является собственностью барона Бадонверта. Впрочем, как и калужский завод по их производству.
Накрылся вылет. У меня опустились плечи. Все насмарку идет, когда операция запланирована по часам и даже минутам. Принесла же монарха нелегкая в самый неподходящий момент. Вот и воюй в такой обстановке!
А мичман-то сияет так, хоть от лица его прикуривай. Сподобился монаршего внимания и млеет.
Император ходил вокруг паролёта, щупал плоскости, колеса, гладил перчаткой пропеллер и кабину. Издавал какие-то междометия. Наконец сказал громко и с большим удивлением.
— Надо же… Просто этажерка тряпочная… несерьезная такая с виду. И летает. Сколько же он стоит, барон? По сравнению с дирижаблем?
— Точно не подсчитывали, ваше величество, — отозвался я. — Пока модели экспериментальные и они обходятся намного дороже тех, что будут поставлены на поток. Но по сравнению с затратами на дирижабль, думаю, сотен пять — шесть аэропланов построить можно. Может даже больше. — На всякий случай цену самолета я загнул в большую сторону. Авось… — А если использовать дюралевые трубы вместо стальных…