Оружие Победы
Шрифт:
Съезд проходил бурно. Докладчики не могли сосредоточиться на главном: надо было и обличать международный империализм, и говорить об успехах страны. Больше обличали… К тому способствовала напряженная обстановка: революция на Кубе, клокочет Африка, за одну ночь возводится берлинская стена…
31 августа 1961 года советское правительство публикует заявление, в котором отказывается от обязательств воздерживаться от испытаний ядерного оружия.
«Советское правительство не выполнило бы священного долга перед народами своей страны, перед народами социалистических стран, перед всеми народами, стремящимися к мирной жизни, если бы перед лицом угроз и военных приготовлений,
Кульминация съезда: в один день было принято конечно же историческое решение о «признании нецелесообразным» дальнейшее содержание в Мавзолее саркофага с гробом Сталина и тут же на Новой Земле «жахнул» салют. Была взорвана самая крупная в мире 50-мегатонная термоядерная бомба. Ее взрыв вместил в себя мощность всей взрывчатки недавно прошедшей войны, прихватив и мощность двух атомных взрывов над Хиросимой и Нагасаки.
Даже экспозиционный муляж этой супербомбы, выставленный в музее Саровского ядерного центра, впечатляет: восемь метров в длину, два — в диаметре, 24 тонны весом… Взорвись она в центре миллионного города, и останется от него только кружок на карте. Полный вариант в 100 мегатонн мог выжечь огнем среднего размера область.
Взрыв «Кузькиной матери» на Новой Земле.
Этого взрыва ждали на съезде. Ждал весь мир. О нем заранее оповестили. День 31 октября 1961 года должен был войти в историю человечества как новый триумф Страны Советов. Соратники по коммунистической борьбе на всех континентах могли гордиться своим флагманом — компартией СССР.
Если перелистать наши газеты того времени, то именно так все и было. Но если заглянуть, скажем, в парижские, то можно встретить и вот такое сообщение.
«В Риме закончил работу очередной съезд Социалистического Интернационала, проходившего в исключительно дружественной обстановке. Эту дружественную обстановку сплоченности в значительной мере вызвал взрыв советской мощной ядерной бомбы. Все присутствующие на съезде осудили это чудовищное преступление против всего человечества».
Осуждай не осуждай, а мир вновь вспомнил о «кузькиной матери». Похоже, что на этот раз это была именно она…
Эту бомбу называли по-разному. В печати она поминалась как «царь-бомба» — крупнее ее не было. Политики назвали ее «бомбой влияния» — взрыв ее ускорил многие переговорные процессы.
А для разработчиков она была просто «Иваном», как была просто «Мария», испытанная на Семипалатинском полигоне, или просто «Татьяна», сброшенная на «опорный пункт пехотного батальона армии США», почему-то оказавшегося на Тоцком полигоне в оренбургских степях, дальше шла просто «Наташа»… Большинство этих бомб были миниатюрными, изящными, им шли женские имена. Для гигантской бомбы больше подходило мужское имя, поэтому и вспомнили о простом русском Иване. «Кузькиной матерью» она стала позднее…
50-мегатонная бомба получилась громоздкой и не пролезала в бомболюки.
Разработка атомного оружия
Тем не менее хорошо известный в мире физик Петр Леонидович Капица, рьяно взявшийся было за новое дело, вдруг поссорился со всемогущим Берией, и его отстранили от работы над бомбой. Осторожнее вел себя физик Л. Д. Ландау. Он делал то, что его заставляли, но особой инициативы не проявлял. В конце концов получилось так, что к расчетным работам стали все больше привлекать молодых ученых. Для них построили секретные города в Сибири, на Урале, под Москвой и целую научную базу разместили в некогда духовном центре России — Сарове. Город, куда тянулись тропы паломников, шедших поклониться почитаемому святому Серафиму Саровскому, вдруг исчез. Даже не разрешалось упоминать, что он вообще когда-то был.
Для секретных работ в секретных городах не хватало физиков и математиков. Это дело быстро поправили. В университетах страны открыли дополнительные физико-математические факультеты, и уже к 1950 году СССР занимал первое место в мире по числу математиков.
«Отец» американской водородной бомбы, физик-теоретик из венгерских эмигрантов Эдвард Теллер, работавший в Лос-Аламосской лаборатории, считал, что русским еще долго не удастся создать термоядерное оружие, тогда как он был на пути к нему. Теллер еще не знал, как он ошибался. То, что он создавал, было громоздким и неэффективным. Его бомбу даже нельзя было без опаски долго хранить.
Об этом авторитетному физику мог бы рассказать молодой ученый Андрей Сахаров, участвовавший в проверке американских расчетов, которые добыла советская разведка. Теллер шел по тупиковому пути. Рано или поздно он его обнаружит… Но лучше поздно. Значит, есть время. И советские ученые сполна им воспользовались.
К 1961 году все проблемы «атомного проекта» успешно решались. Полигоны в Семипалатинске и на Новой Земле работали на полную мощность.
Андрей Дмитриевич Сахаров, волею судьбы ставший «отцом» советской водородной бомбы, считал работы над атомным оружием «раем для теоретиков». Ведь большинство идей, которые закладывались в новый вид оружия, нельзя было проверить опытным путем, они существовали только в расчетах. Очередной полигонный взрыв подтверждал состоятельность теоретических замыслов.
«Отцы-создатели» водородного оружия Андрей Дмитриевич Сахаров и Игорь Васильевич Курчатов.
Много позднее Сахаров напишет в своих воспоминаниях: «Я не мог не сознавать, какими страшными нечеловеческими делами мы занимались. Но только что окончилась война — тоже нечеловеческое дело. Я не был солдатом в той войне, но чувствовал себя солдатом этой, научно-технической».
Но, видимо, не только это чувство двигало ученым. Были остатки сталинского страха, липкого и живучего. Работа над супербомбой шла во времена «хрущевской оттепели», но даже тогда страх за свое будущее не испарился, не исчез. Соратники Сахарова вспоминали, как однажды во время работы, когда что-то не клеилось, он сказал: «Если мы не сделаем ЭТО — пойдем строить железные дороги…».