Оружие тотального возмездия
Шрифт:
– Ты сказал, перед проездом погранпостов; значит, доставлял сюда беглецов из Узбекистана? Или из Киргизии?
– Из Узбекистана. Из Ферганы.
– Но это в принципе не важно. Пойдем, откроешь нам вход в подвал. Но учти: если вдруг у твоих гостей окажется оружие и, не дай бог, они применят его, то ты умрешь. Понял?
– Понял! Нет у них оружия.
– Веди!
Набиев провел спецназовцев в кабинет, легко отодвинул шкаф, за которым находилась потайная дверь, открыл ее и повернулся к Седову:
– Мне и дальше идти с вами?
– Конечно!
– Да какие там лабиринты… Прихожка и две небольшие комнаты по четыре «квадрата».
– Ты гостей наверх-то хоть раз приглашал?
– Приглашал. Не кормить же их как узников!
Седов включил фонарь.
– Я могу зажечь свет, – сказал Набиев.
– Обойдемся. Включишь в комнатах нахождения наших клиентов.
– Как скажете, – вздохнул хозяин дома.
Вниз пошли Седов, Котенко, Давыдюк и Аппель. Довольно крутая лестница привела в бетонный бункер небольших размеров. В свете фонаря спецназовцы увидели две двери.
– Проверь! – кивнул Котенко Седов.
Прапорщик осторожно потянул на себя первую дверь, вторую и доложил:
– Открыто.
Майор тихо сказал:
– В первую комнату вхожу я и Кот, в правую – Давыд и Ганс. Действовать решительно, быстро, но аккуратно; рты предателям заклеить, клешни в наручники за спиной. Естественно, после того, как они оденутся. Ты, – Седов обернулся к Набиеву, – заходишь в левую комнату со мной, включаешь свет. Ганс, определишься с включением сам.
Аппель кивнул.
– Вперед! – приказал майор и шагнул в левую комнату, резко распахнув дверь. Котенко подтолкнул Набиева, тот включил свет и встал, опустив голову сбоку у стены.
От света Кравчук проснулся, зажмурил глаза.
– В чем дело, Салмон?
– В том, господин бывший генерал, что ваш отдых в этом гостеприимном доме закончился.
– Что? Что все это значит?!
– Никак, козел, не въедет в ситуацию, – прибавил Котенко.
Кравчук, лежа на солдатской кровати, открыл глаза. Нервная дрожь пробежала по его физиономии.
– Кто вы?
– Те, кто пришел за тобой и твоим подельником Рыбкиным. Скучно без вас в Москве стало, вот и прислали нас вернуть таких важных персон обратно.
Кравчук взглянул на Набиева:
– Сдал, сука?
– Заткнись, подонок! – резко повысил голос Седов. – Встать, одеться! И без фокусов. У меня нет приказа брать тебя живым, разрешена и ликвидация. Так что выполнять приказ!
Сплюнув на бетон, бывший генерал поднялся с кровати. За ним внимательно следил майор, готовый мгновенно пресечь попытку Кравчука оказать сопротивление. Но предатель и не думал сопротивляться. Он понял: раз за ним сюда прибыл спецназ, то песенка его спета. Люди в масках без всяких эмоций расстреляют его, окажи он неповиновение. Но расстрел – еще полбеды, мгновенная смерть. Спецы могут сделать так, что подыхать придется медленно и мучительно. Лучше уж камера пожизненного заключения, из которой можно попробовать найти выход. Но каков Набиев? Собака, сволочь…
Кравчук быстро оделся и, усмехнувшись, протянул Седову руки.
– Ты чему ухмыляешься, Кравчук?
– А что мне теперь, плакать? Я бы рад, да не умею…
– Руки за спину, – приказал Седов.
– Конечно. Но у меня под кроватью сумка с вещами, кое-какими документами… Сами понесете?
– Тебе на горб привяжем.
– Да, вежливости вас, похоже, не учили…
– С такими, как ты, – нет. Выполнять приказ!
Кравчук свел руки за спину, повернулся. Котенко застегнул наручники на запястьях предателя, развернул к себе и отработанным движением заклеил рот бывшего генерала липкой лентой. Седов указал на кровать:
– Посмотри, что там за сумка.
Прапорщик вытащил дорожную сумку, внимательно осмотрел ее и взглянул на командира:
– А если она заминирована?
– У кого сейчас «Поиск»?
– У Грача вроде…
– Позови его сюда.
Вниз спустился старший лейтенант Грачев:
– Да, командир?
– Проверь прибором сумку на предмет нахождения в ней взрывного устройства.
Грачев просветил баул и сказал:
– В сумке нет взрывного устройства.
– Хорошо. Кот, работай!
Котенко открыл сумку, вытряхнул из нее брюки, рубашки, нижнее белье, спортивный костюм, достал папку.
– Документы какие-то, командир.
– Папку в сумку, остальное оставить на память господину Набиеву. Что по Рыбкину?
– Да он уже в прихожей у стены стоит, мордой в бетон, – доложил Грачев.
– У него сумки не было с собой?
– Не знаю.
– Проверь!
– Есть!
Отправив старшего лейтенанта в соседнюю комнату, Седов указал и Кравчуку на дверь:
– На выход, господин предатель.
Тот что-то промычал, но подчинился.
Грачев доложил, что сумка у задержанного Рыбкина есть, но в ней только вещи, никаких документов. Спецназовцы вывели предателей в кабинет, и Седов вызвал по связи Озбека:
– Бек, это Седой. Доложи обстановку!
– В усадьбе и селении тихо.
– Через пять минут мы начнем отход. Нейтрализуй собак, чтобы не мешали, и оставайся на позиции до выхода штурмовых групп в лес. Затем – отход под нашим прикрытием.
– Понял, выполняю!
Седов повернулся к Коновалову:
– Давай, Пегас, выводи этих ублюдков, – майор кивнул на Кравчука и Рыбкина. – Я на минуту задержусь, потом догоню!
– Понял. Всем отход!
Спецы вывели задержанных во двор, оттуда – на территорию соседнего участка и повели к лесному массиву. Седов же подошел вплотную к Набиеву.
– Запомни, Салмон, а если с памятью плохо, запиши. Дом до 10.00 будет находиться под наблюдением моих людей, в том числе и прослушиваться. И не только дом, но и селение и вся близлежащая территория. Тебе до 10.00 здание не покидать. Женщинам также оставаться на территории усадьбы. Это касается и сына. Никого не принимать. Нарушишь приказ – погибнешь, это я тебе обещаю. Не играй со смертью. И лучше молчи о бывших гостях. Не было у тебя никого, и баста. Понял?