Оружие возмездия
Шрифт:
— Ходу, Якут! — скомандовал Максимов.
Якут рывком взвалил немца на спину и резво побежал на полусогнутых ногах. Росточку он был невеликого, метр с кепкой, но силы просто необыкновенной.
— Отходим! — крикнул Максимов двоим, что потрошили трупы у чадившего едким дымом БТРа. Документы, личные вещи, письма и всякая всячина из карманов убитых перекочевывала к разведчикам.
Максимов протиснулся внутрь салона «хорьха». Труп водителя не давал откинуть переднее сиденье и добраться к заднему, приходилось тянуться, грудью налегая на подголовник. Отто Винер уже затих, свесив голову на грудь. В складках пальто на коленях блестела кровь. Максимов втиснул под бедро
— До встречи в Валгалле, герр Винер! — прошептал Максимов.
Выбрался наружу. В ушах еще звенело от пальбы и взрывов, но он отчетливо различил надсадный рев движков, без прогрева запущенных на полные обороты. В поместье уже подняли тревогу, и до взвода СС лихорадочно грузилось по машинам.
Вскинул автомат и дал короткую очередь — сигнал всем группам отходить в лес.
Ветки хлестали по плечам и лицу Уже не было сил уворачиваться. Люди дышали загнанно, с надсадным сипом.
— Бежать, звери, бежать! — через шаг выдыхал Максимов. — Кто встанет, убью.
Настало время стать жестоким, холодной яростью, как плетью, подстегивать бегущих на последнем дыхании людей. По себе знал: сейчас единственным желанием всех было упасть, уткнуться горячим лицом в мокрую траву, шершавым языком слизать холодные капли и больше не вставать. Но это верная смерть. Еще более мучительная, чем изнуряющий бег. Поэтому — бежать, прикусить губы до крови и бежать.
Прошел час, после того как за спиной, у развилки дорог, ухнул взрыв — тревожная группа немцев нарвалась на мину Краба. А немного спустя прогремел другой взрыв, слабее и глуше. Это кто-то полез в «хорьх» и потревожил гранату, оставленную Максимовым.
Он был уверен, что о налете доложили по команде и кто-то в штабе уже обводит карандашом Таплауский лес, в который ушла группа. Очень скоро на дорогах появятся машины, заслоны перекроют пути вероятного движения группы, а наутро лес наполнится лаем собак — отряды егерей станут прочесывать квадрат за квадратом. Единственный шанс вырваться из кольца — бежать, перекрывая все нормативы, выжимая из тела все и еще в два раза больше, чтобы оказаться за чертой, проведенной штабным офицером на карте. Чтобы уйти от верной смерти, нужно совершить нечеловеческое усилие на грани самой смерти, И Максимов гнал своих людей, хотя у самого сердце уже было готово взорваться в груди.
Сквозь набатный гул сердца, ухающий в ушах, он различил мерный нарастающий рокот. Звук шел с неба, со стороны Балтики.
— Стой! — выдохнул Максимов. — Две минуты на отдых.
Все как подкошенные тут же рухнули. Кто просто лицом вниз, а наиболее опытные задрали ноги вверх, упершись в стволы деревьев, чтобы кровь отхлынула от налитых свинцом ног.
Гул стал ниже и тягучим, от него вибрировал влажный воздух. С сосен вниз сорвались крупные капли, дробно разбиваясь о спины людей.
— Сейчас чего-то будет, — подал голос Краб.
— Как фриц? — спросил Максимов.
— Дышит еще, — ответили из темноты. Немца передавали с рук на руки, и кому сейчас выпала мука тащить на себе языка, Максимов не знал.
«Командир думает больше всех, отдыхает меньше всех и за все отвечает» — такое правило установил для себя Максимов.
— Палатку, живо!-прохрипел он, падая на колени. Его накрыли плащ-палаткой, прижали концы к земле, чтобы наружу не вырвался даже слабый лучик света. Лишь после этого Максимов включил фонарик, стал перебирать содержимое портфеля Рейнхарда Винера. По-немецки
Бумаги Винера представляли огромный интерес, ясно было с первого взгляда. Бланки личного штаба рейхсфюрера СС, какой-то организации «Аненербе» (это название Максимов встретил впервые), списки музейных ценностей, все — из России. И толстая тетрадь с золотым обрезом. Личные заметки Рейнхарда Винера. Их Максимов решил изучить подробнее позже, когда выпадет минута затишья.
Выключил фонарик, высунул руку из-под палатки. Бойцы были опытные, с такими слов не надо. Кто-то сразу же вложил в руку Максимову личные документы и планшетку языка.
Если верить удостоверению, пленный оберштурмфюрер Руст служил в элитном подразделении СС, прозванном «Гномами». Сразу же возник вопрос: чем занимались «подземные альпинисты» в болотистой Пруссии, где никаких пещер не было и в помине? Максимов решил, что этот вопрос он задаст в первую очередь, тем более что командировочное удостоверение Русту подписал некий доктор Бранд из той же загадочной организации «Аненербе» [13] .
Содержимое планшетки оказалось проще, но для военной разведки в данный момент ценнее. Карта района, блокнот из дешевой бумаги с беглыми пометками. Несколько писем из Германии и одно не отправленное домой. Максимов наметанным глазом считал значки на карте, поздравил себя, что интуитивно выбрал верное направление отхода, приняли бы чуть левее — и на всех парах влетели бы на позиции зенитной батареи.
13
«Гномы» — (Karst-Wehrtrupps) — спецподразделения СС, предназначенные для обороны карстовых пещер; участвовали в боевых действиях в горах Северной Югославии и Южной Австрии. Доктор Бранд — член войсковых СС, руководитель отделения фортификационных сооружений СС (в г. Эйзельфельсе), возглавлял отделение по исследованию карстов и пещер института «Аненербе». Предположительно имел отношение к созданию тайных хранилищ ценностей рейха и систем подземных инженерных сооружений.
Максимов выключил фонарик, откинул палатку. Перевернулся на спину, блаженно вытянулся на земле.
— С почином, славяне!
Вокруг раздалось довольное урчание. На другие проявления эмоций сил не осталось.
А гул в небе стал еще громче, надсаднее. Казалось, в вышине роились огромные злые шершни.
Слева ожила зенитная батарея. Зацокала мерная дробь, ив небо ушли горящие цепочки трассеров. Пристрелочные выстрелы. И следом за дробными очередями в сером сумраке неба стали расцветать ярко-красные астры. По небу зашарили лучи прожекторов, ловя в перекрестье черные кресты самолетов, идущих на большой высоте.
— Что-то будет, — прошептал Краб, подползший вплотную к Максимову.
— Чую сердцем, фрицам сейчас станет не до нас.
— Языка сейчас потрошить начнем или как? — спросил Краб.
В этот миг ночь наполнилась жутким воем. Сотни, нет — тысячи бомб обрушились вниз. Вспышка от первых разрывов оказалась такой яркой, что в небе стали видны сотни черных крестиков. Грохнуло так, что дрогнула земля.
Максимова окатило потоком воды, сорвавшимся с веток. Он вскочил на ноги. В лицо ударил жаркий ветер, пахнувший гарью и порохом.