Оса (др. перевод)
Шрифт:
Целый день Мур колесил по городу, повсюду «сея ветер», а на исходе дня ему удалось «пожать бурю» — во всяком случае, увидеть ее отголосок.
На одном из перекрестков столкнулись два грузовика, и их водители принялись шумно выяснять отношения. На крик тотчас сбежалась толпа зевак, и Мура притиснули к витрине магазина. Воспользовавшись тем, что внимание окружающих целиком приковано к махавшим кулаками водителям, Мур приклеил одну из листовок к стеклу и тотчас прикрыл ее спиной. Убедившись, что никто не обратил внимания на его
В этот момент, перекрывая и звуки ссоры, и многочисленные советы зрителей, из толпы раздался истошный вопль:
— Какой ужас! Что же такое творится на свете? Куда смотрят власти?
Толпа тут же отшатнулась от вопящего, и Мур увидел, что какой-то замухрышка тычет пальцем в витрину, точнее — в белый листок на ней. Пока замухрышка продолжал орать, что по владельцам магазина давно тюрьма плачет, Мур протиснулся вперед, якобы чтобы прочесть написанное. Он пошевелил губами, разбирая текст, и удивленно обратился к соседу-толстяку:
— Вы не знаете, что это за Ассоциация такая? Все-галак-тичес-кая… — Тот отрицательно помотал головой, и Мур продолжил: — Вряд ли этот лавочник имеет к ней отношение. Тут надо брать повыше!
Замухрышка перестал орать и вмешался в разговор:
— Что значит выше? Тут никаких-таких не водится! Ясно, что лавочник, больше некому!
— Ха, а ты? — поинтересовался толстяк, призывая взглядом Мура поддержать его.
— И верно, — согласился Джеймс. — Ты, может, нарочно шум поднял, чтобы на тебя не подумали.
Лицо замухрышки из сизого стало почти черным, и Мур вспомнил, что этот цвет соответствовал смертельной бледности землянина.
— Ну нет! Я еще с ума не сошел, чтобы в такое вляпаться! — От прежнего запала у него не осталось и следа. — Вероятно, просто кто-то схулиганил…
— Вряд ли, — подал голос молодой сирианец в испачканном краской комбинезоне. — Думается, все гораздо серьезнее.
Окружающие напряженно прислушивались к разговору — даже драчуны, похоже, заключили перемирие, — а маляр тем временем продолжил:
— Взгляните, напечатано-то в типографии и бумага роскошная. Значит, организация солидная, не шантрапа какая-нибудь.
— Ага! — чуть ли не с восхищением воскликнул кто-то в толпе. — Тут так и написано: борцы, мол, за справедливость!
Толпа загомонила, задвигалась — каждый хотел сам прочесть крамольные строки.
— Что здесь происходит? — раздался начальственный окрик. — Разве не знаете, что по закону военного времени запрещено собираться скопом?
От неожиданности зеваки шарахнулись в стороны, и властному взору полицейского предстали покореженные грузовики, а рядом — притихшие водители. Решив, что какой-то ротозей попал под колеса, страж порядка принялся выискивать взглядом пострадавшего, но нигде не оказалось ни следов крови, ни трупа. Тогда он грозно оглядел толпу и властно вопросил:
—
Он остановил свой взгляд на замухрышке, привлеченный, видимо, все еще жутким цветом его лица, и тот робко указал на витрину. Полицейский проследил за его пальцем, прочел отчетливый текст и побагровел.
— Кто осмелился? — просипел он.
Ответом была мертвая тишина: все, казалось, перестали даже дышать.
— Кто первым обратил внимание на эту гадость? — решил подойти с другой стороны полицейский. Замухрышка робко шагнул вперед. — Не может быть, чтобы ты не видел, кто ее наклеил! — Тот лишь отрицательно помотал головой.
Но поскольку коп продолжал сверлить его злобным взглядом, он счел своим долгом пояснить:
— Видите ли, господин офицер, я подошел сюда из-за аварии. Другие, думается, тоже. И мы смотрели на водителей… И хотели помочь… — Тут его красноречие иссякло.
Пристально вглядываясь в испуганные лица, полицейский с угрозой в голосе проговорил:
— Известно ли вам, что сокрытие улик равноценно самому преступлению? А?
Толпа стала стремительно таять. И вот возле стража порядка осталось всего пятнадцать-двадцать самых любопытных… или самых запуганных. Мур решил досмотреть спектакль до конца и поэтому подкинул копу новую идею:
— Может, из магазина что-то видели?
Испепелив взглядом Мура, полицейский резким ударом ноги отбросил дверь и ввалился внутрь небольшой лавки. Дверь осталась открытой, и зрители немедленно сгрудились возле дверного проема.
В ответ на суровый приказ копа из подсобного помещения появился владелец: по-видимому, он спрятался в кладовую с намерением тихо отсидеться там, пока не закончится вся эта сутолока. Повинуясь начальственному жесту, он вышел на улицу, с ужасом прочел текст жуткого украшения витрины и даже потрогал его руками, словно не вполне доверяя глазам.
Полицейскому надоело следить за манипуляциями лавочника, и он грозно рыкнул:
— Ну?
— Господин офицер, это не мы! — жалобно возопил несчастный. — Клянусь всеми святыми! Да и как бы мы могли? Я уже запер лавку по случаю вечернего времени, а эта мерзость наклеена снаружи. Я складывал товар в кладовую — и ничего не заметил…
Робкий протест только разъярил полицейского:
— Если понадобится, в СБ разберутся, какой-такой товар ты прятал в кладовку! А теперь немедленно убрать это!
Лавочник закивал, бросился в свой магазинчик и тут же вернулся с ножом. Однако листовка словно вросла в стекло: после нескольких минут тщетных усилий сталь лишь слегка излохматила края бумаги.
Мур удовлетворенно отметил высокий уровень технологической мысли землян по части клеев и стал ждать, что же предпримет коп. А тот велел принести горячую воду и какое-нибудь моющее средство. Мур мысленно потер руки от удовольствия: по части хитростей полиграфии Земля также вряд ли уступала Империи.