Осада рая
Шрифт:
Дотащив чудовище до сосны, дикари ослабили веревки, а остальные, кроме Шеки и тех, кто держал двух других охотников, наставили на змея копья, защищая своих товарищей от возможного нападения.
Нанас с ужасом понял, какую казнь для несчастного парня придумала Шека. Только вот он совершенно не мог взять в толк, каким образом она собиралась приказать мерзкой зверюге напасть на пленного? Но все оказалось проще и куда ужасней. Приговоренный все сделал сам… Видимо, он тоже догадался о своей участи и начал вдруг вопить и визжать так, что отшатнулись даже его палачи. Белый же змей, напротив,
Визг несчастного охотника перешел сперва в надсадный вой, но вскоре сбился на хрип. А белый змей, все усиливая сжатие, впился раскрывшейся пастью в руку парня повыше локтя. Светлый рукав куртки быстро покраснел.
Не выдержал кто-то из охранников на стене — раздался выстрел.
— Не стрелять!!! — заверещали динамики голосом Сафонова. Было понятно, что он испугался, как бы не попали в его сына. Но и без этого было ясно, что стрелять глупо, — раздавленному охотнику уже ничто не могло помочь, а обозленные варвары могли прикончить обоих оставшихся в живых пленных.
Тут же зазвучал и грозный рык Ярчука, который тоже, оказывается, прибыл на центральный пост:
— Поставлю к стенке любого, кто сделает хоть один выстрел!
Нанас же, даже если бы ему приказали сейчас стрелять, не смог бы этого сделать, — он буквально оцепенел, не в силах отвести взгляд от несчастного охотника, точнее, от того, что осталось от бедняги. Белый змей пожирал свою жертву настолько стремительно, будто та состояла не из костей и мяса, а была выпечена из теста. Даже снег под сосной почти не испачкался кровью — казалось, чудовище высасывало ее раньше, чем она успевала пролиться на землю. Наверное, так и было на самом деле.
Когда белая тварь, потяжелевшая, насытившаяся, ставшая вялой и малоподвижной, медленно поползла от места своего кровавого пиршества, четверка дикарей вновь набросила на нее веревки и выжидательно замерла.
Предводительница варваров крикнула, повернувшись к защитникам города:
— Ну что, мэр, теперь тебе легче выбирать?
— Не делай этого больше, Шека! — с явно прозвучавшей в голосе мольбой откликнулся Сафонов.
— Не буду, мэр! Этогоя делать не буду, змей сыт. — Шека плеснула ладонью державшим чудище варварам, и те с натугой поволокли тварь в лес. — Но тебе, я вижу, все равно трудно выбрать. Я помогу еще…
Дикарка резво выхватила из-за пояса топор и, широко размахнувшись, вонзила его блеснувшее на солнце лезвие в шею одного из охотников.
Сафонов вскрикнул прямо в микрофон — видимо, ему показалось, что удар принял его сын, — и этот усиленный динамиками звук заглушил крик несчастного, если, конечно, тот вообще успел закричать.
Голова второй жертвы — это был все-таки не Игнат — неестественно запрокинулась, из страшной открытой раны фонтаном хлынула кровь, забрызгав стоявшего рядом сына мэра и саму Шеку. Дикарка еще раз взмахнула ставшим алым топором, довершая начатое. Теперь уже окончательно обезглавленное тело, постояв еще несколько мгновений, медленно повалилось вперед, словно срубленное дерево.
Предводительница дикарей вытерла оружие о куртку убитого и вернула его за пояс. Потом с видимым удовольствием размазала по лицу брызги крови и вновь обратилась к Сафонову:
— Теперь выбирать легко — и мне и тебе. Но я уже не хочу меняться. Можешь убить моего воина.
Она повернулась к своему окружению и сделала жест: уходим!
— Погоди, Шека! — с откровенным отчаяньем воскликнул Сафонов. — Куда ты?! Что ты надумала?!..
— Думать теперь будешь ты, мэр, а не я. Ты все видел. Учти, белый змей скоро проголодается снова. Для твоего сына будет лучше, если к этому времени ты откроешь ворота.
Глава 16
ТРЕВОЖНЫЕ СОБЫТИЯ
После жуткого происшествия настроение у всех защитников периметра было мрачным: люди почти не разговаривали и отводили друг от друга глаза. Мэр с начальником гарнизона сразу после окончания страшной казни уехали, не дав никаких указаний. Единственный приказ поступил от Сошина — доставить тела погибших охотников в город и похоронить. Впрочем, выполнить этот приказ удалось лишь наполовину — от жертвы белого змея остались лишь окровавленные лохмотья одежды.
Нанас тоже был сильно потрясен увиденным. Особенно его впечатлила гибель первого охотника в «объятиях» хищной твари — ведь и сам юноша совсем недавно едва избежал подобной участи и сейчас словно наблюдал со стороны, что было бы с ним, если бы на помощь не подоспел Санька Сорокин.
Немного утешила парня приехавшая с «обеденной» машиной Надя — до города доползли слухи о страшном происшествии близ центрального поста, и девушка не утерпела, навестила любимого.
Правда, и сама она была непривычно задумчивой и печальной. На вопрос Нанаса Надя ответила, что просто немного устала и не выспалась. Впрочем, это как раз было немудрено, ведь она по-прежнему дежурила в ночную смену и поспать после работы успела от силы пару часов.
Однако Нанас уже достаточно хорошо успел изучить свою любимую, чтобы понять — дело тут не только в недосыпе.
— Ты меня любишь? — спросил он вдруг, глядя прямо в карие Надины глаза.
— Конечно люблю! — удивленно ответила девушка — раньше он ей подобные вопросы не задавал.
— Веришь мне? То есть, доверяешь?
— Ну да, конечно! А почему ты это спрашиваешь?
— Потому что ты что-то скрываешь от меня. Тебя что-то гложет изнутри, не дает покоя, я ведь вижу!..
— Нанас… — смущенно отвела взгляд Надя. — Это ерунда, правда, ерунда, это так… женские глупости.
— Нет, не ерунда! Не обманывай меня, не надо. Поделись, тебе же самой станет легче!
— Ну, хорошо… — немного помедлив, сдалась девушка. Было видно, что ей и впрямь очень хочется поделиться тем, что точило ее душу. — Видишь ли, в одной из здешних школ работает учительница… Смирнова Светлана Александровна. Она преподает… впрочем, это не важно… Важно другое. Оказывается, с ней последние годы жил мой отец.
— Семен Будин?.. — подался к любимой Нанас. — И… что?..
— А то, что мы дежурили сегодня с ней вместе. И она подошла ко мне, поздоровалась и сказала, кто она такая.