Ощупывая слона. Заметки по истории русского Интернета
Шрифт:
P.S.Вышедший текст вызвал неожиданную дискуссию, когда главный редактор «Газеты. ру» Антон Носик прорекламировал его на закрытом листе рассылки «ЕЖЕ». С некоторым изумлением я понял, что большинство написавших мне и на лист свои отзывы не совсем верно поняли то, что я хотел сказать.
Превалировали две точки зрения: я обстебал Никиту Михалкова, и я хотел его обличить. Леонид Делицын обратил внимание на то, что я упоминаю дзен и суфизм, то есть вписываю Михалкова в восточный контекст, в противовес западному. Мол, Кузнецов хочет сказать, что Михалков толкает Россию на Восток.
Борис Лифановский предположил, что мне просто было не о чем больше
«Михалков, наверное, массу других более интересных вещей сказал. А в этой фразе человек ну явно оговорился или запутался в собственном глубокомыслии — и черт с ним. Нет, почему-то нужно было именно этот бред размусолить на две страницы».
Сомнамбулист Чезаре отметил, что современная броня — «это никакой не «лист железа», это сложная многослойная конструкция толщиной сантиметров в 20–50, которая состоит не только из металлических сплавов, но и из продуманно расположенных небольших зарядов взрывчатки (для предотвращения кумулятивных взрывов)».
Больше всего меня порадовало интертекстуальное изыскание того же Делицына, в котором он нашел литературный подтекст михалковской притчи: «Я надеюсь, что для подписчиков ЕЖЕ не секрет, откуда взялись броня и снаряд. Они пришли из романа Жюля Верна «Из пушки на Луну». Там Капитан Николь делает броню, которую никто не может пробить, а Барбикен — снаряды, которые всегда эту броню пробивают. А потом они дружной семьей летят на Луну».
С сожалением должен признать, что мне, вероятно, не удалось выразить свою мысль ясно. Я ни в коей мере не хотел обстебатъили обличитьмногоуважаемого Н.С. Михалкова. Я честно хотел выразить свое восхищение человеком, который способен не дрогнув говорить то, что говорит Михалков.
Я вообще люблю странных людей. Один мой знакомый несколько лет находился в психоделическо-эзотерической связи с кроликами: покупал их изображения, выучивал наизусть стихи о них, видел их в кислотных путешествиях, брал к себе пожить домой и так далее. Другой мой знакомый рассказывал: «Вчера я не пошел на работу и прекрасно отдохнул. Посмотрел у себя дома пять фильмов и заснул счастливым под «Вспомнить все». Работал он, надо сказать, кинокритиком. Третий мой знакомый прекрасно умел изображать идиота — не хуже персонажей еще не вышедшего тогда фильма Ларса фон Триера. Четвертый придумал Бурашку — смесь Чебурашки и Буратино. Пятый…
Ну и так далее. Короче, я люблю людей, развивающих в себе необычные навыки: в качестве отдыха смотреть по пять фильмов в день, любить кроликов, пускать слюну из уголка рта, придумывать странные игрушки и тому подобные вещи, не сулящие мгновенной прибыли. Будь у меня знакомые, которые сочиняли бы проекты тоннеля от Бомбея до Лондона, я бы их тоже очень любил.
Никиту Михалкова трудно назвать моим знакомым. Но меня радует, что, несмотря на высокий социальный статус и достаточно просчитываемое поведение, он находит в себе силы (или, если угодно, «не может удержаться, чтобы не») говорить такие чудесные вещи, как те, что я цитировал выше. Причем говорение таких вещей не является главной компонентой его имиджа (как у Жириновского) — как раз тогда это было бы неинтересно. Рассказывание таких историй — явное хобби. Типа кроликов и Бурашки. И, как кролики и Бурашка, наполнено глубоким и сокрытым от меня смыслом.
Таким образом, повторюсь еще раз, целью моей статьи было не обстебать и не обличить Михалкова, а, наоборот, выразить свое восхищение.
4. Киркоров — это Летов сегодня
«Амадей», зима 1999 г.
Одним из достоинств Интернет-журналистики является возможность получить отзывы на свои творения. Говорят, в советское время редакции журналов были завалены мешками с письмами и просьбами прислать фото любимых артистов. Я этого, к сожалению, не застал, а письма, приходящие в нынешние бумажные издания, лично ко мне отношения не имели. Однажды, впрочем, в «Premiere» пришло чудесное письмо на мое имя, где хвалили меня и Стаса Ростоцкого, а некоего X, напротив, ругали: «Он, похоже, вообще не смотрит фильмы, про которые пишет». Особую пикантность ситуации придавало то, что X был моим стандартным псевдонимом, который ставился, когда на странице оказывались четыре мои рецензии подряд. Разумеется, я сам не мог различить кто что из нас писал… но читатель был проницательней: X являлся (и, собственно, является) виртуальным персонажем и, разумеется, вообще не смотрит фильмы.
Не то в Сети. Там отзывы приходят быстро и обильно. Иные, на мой взгляд, приятней читать, чем породившую их статью. Поэтому прошу считать нижеприведенный текст просто информационной вводкой к завершающим полосу письмам.
Панк не мертв! И число его приверженцев, пророков и мучеников множится год от года. Благодаря Интернету мы узнали, что в их числе не только небритые и волосатые рокеры или бритые и безволосые тинейджеры, но и такая звезда отечественной эстрады, как Мистер Алла Пугачева — сам Филипп Киркоров!
Панку есть место не только в гаражных студиях, подвалах и подпольных флэтах. На днях неизвестные выложили в Сеть запись того, что поет в головной микрофон на «фанерных» концертах Филипп Киркоров. То есть он прыгает, кричит «спасибо!», раскланивается и принимает цветы от поклонниц, а в микрофон двигает губами, стараясь совпадать с тем, что играет из динамиков. Как честный человек, он пытается повторить то, что спел раньше в студии. Ему не хватает дыхания. Голос, видимо, тоже не выдерживает нагрузок. Часть слов он пропускает, часть бубнит под нос. Впечатление очень сильное. Я бы даже сказал: гораздо сильнее, чем от любой другой песни Киркорова.
Слушая одного из самых высокооплачиваемых артистов нашей эстрады, невольно вспоминаешь письмо в газету после столетней давности «Музыкального ринга» со «Звуками МУ». Старушка-пенсионерка писала: «Я посмотрела в глаза Петру Мамонову: немолодой уже человек, а так кривляется на потребу публике. Как ему, наверное, тяжело!» Слушая эти записи — лучшие записи Филиппа Киркорова! — ловишь себя на той же мысли: «Как ему, наверное, тяжело!». А вы бы, между прочим, попробовали петь, прыгая по сцене и то и дело спускаясь в зал.
По большому счету, это настоящий панк — с «грязным» звуком, срывающимся голосом, выпущенными словами. Категория качества — не про панк писана, голос и слух — не для выкормышей Макларена. В лучших образцах панка через взвизги и фальшиво взятые ноты пробивается боль и горечь невозможности трансцендентного прорыва. Достаточно вспомнить, как тот же Мамонов запинается на самых, казалось бы, спокойных песнях, а Летов в «Прыг-скок» просто орет «ААА!!!», двух слов не может сказать, не заикаясь, и совсем теряет дыхание, доходя до «над деревьями под могилами ниже кладбища выше солнышка». Панк — по крайней мере, русский панк — это песни о невозможности. Невозможности души покинуть тело, невозможности достижения абсолюта, невозможности самого абсолюта в той жизни, которой живешь.