Ощупывая слона. Заметки по истории русского Интернета
Шрифт:
В «Грани. ру», где проводился конкурс на письма в поддержку Склярова, пришло письма автор заявлял, что правильно, мол, посадили, жалко, что нельзя создать ему там «адекватных» условий. Впрочем, письма в поддержку были не лучше: большая часть дышала примитивным антиамериканизмом в стиле «если бы эту программу написал американец, они бы его наградили». Так что пафос Носика вполне понятен.
7. В тюрьму за стихи: дело Шогди Нагиба
«Ведомости», лето 2002 г.
Врез: Обвинения, выдвинутые против Владимира Сорокина,
6 июля египетский суд приговорил Александра Корсакова к году тюрьмы и незначительному штрафу за публикацию в Интернете написанной более четверти века назад поэмы умершего в 1978 году поэта и драматурга Нагиба Сурура «Кусс Уммият». Официальное обвинение такое же, как у Сорокина, — порнография. Впрочем, политический смысл случившегося еще более очевиден: поэма Нагиба Сурура — злая сатира на жизнь и нравы египетского общества после Шестидневной войны с Израилем (1967). Написанная на уличном диалекте, со множеством цветистых матерных выражений, поэма обличает египетские власти, но вместе с тем представляет собой страстное объяснение в любви к стране, которую, по словам поэта, «имеют все кому не лень».
Все годы, прошедшие с написания поэмы, она распространялась в списках и магнитофонных записях, наподобие нашего сам- и магнитиздата. Она была одновременно широко известна — и официально не признана (хотя, впрочем, и не запрещена). Даже чины египетской полиции говорили про Нагиба Сурура: «Он, конечно, чокнутый, но с юмором». Некоторым образом, можно сказать, что «Кусс Уммият» стала для Египта «Москвой — Петушками» и «Зияющими высотами» вместе с песнями Галича, Высоцкого и Аркадия Северного.
До внутреннего кризиса, вызванного поражением Египта в Шестидневной войне, Нагиб Сурур был знаменитым поэтом, драматургом и критиком. В свое время он горячо принял революцию 1952 года и через несколько лет после ее победы приехал учиться в московский ГИТИС. Там с ним случилось два важных события: он разочаровался в советском строе и коммунизме и встретил русскую девушку, которую полюбил. В 1962 году родился его сын, получивший русское имя Александр и египетское Шогди (по египетской традиции вместо фамилии используется имя отца, поэтому египетский вариант имени Александра Корсакова будет Шогди Нагиб). На следующий год Нагиб Сурур навсегда покинул Москву. Жену и сына власти следом за ним не отпустили, и увидеть своего отца Шогди смог только через семь лет, в 1970 году, когда он с матерью приехал к отцу в Египет. Все последующие годы своей жизни Шогди Нагиб, сын Нагиба Сурура, жил гражданином двух стран — России и Египта, то тут, то там.
В середине девяностых в Москве он стал одним из пионеров русского Интернета, активно сотрудничал с «Zhurnal.ru» и «Полит. ру». Созданная им «Русская страница Живаго Джа» до сих пор считается лучшим источником по русскому растафарианству. В конце девяностых Шогди переезжает в Египет, где начинает работать веб-мастером влиятельной англоязычной газеты «Аль-Ахрам». Тогда же на администрируемом им сайте www.wadada.net появляется текст знаменитой поэмы его отца. В Интернете поэма пролежала в течение почти трех лет — до тех пор, пока в ноябре прошлого года Шогди не был арестован. Несколько дней его продержали в тюрьме и выпустили под залог только для того, чтобы через семь месяцев осудить на год тюрьмы. Египетская пресса фундаменталистского толка развернула кампанию травли, представляя сервер wadada как место, где встречаются евреи и гомосексуалисты (обвинение это тем смешнее, что Израилю в «Кусс Уммият» достается не меньше, чем Египту). Окончательно судьба Шогди будет решена на апелляционном
Если суд оставит приговор в силе, Шогди Нагиб станет не только первым египтянином, арестованным за сетевую публикацию, но и первым человеком в мире, осужденным за публикацию в Интернете стихов.
Двойное гражданство Александра Корсакова/Шогди Нагиба не может в данном случае служить ему защитой — его судят как египтянина, нарушившего египетский закон. Кроме того, и сам Шогди не хочет покидать Египет, опасаясь, что власти могут отыграться на его родных (в Египте живет его двенадцатилетняя дочь Дония).
Помимо надуманности обвинения в порнографии, роднящей дело Шогди Нагиба с делом Владимира Сорокина, есть несколько юридических моментов, заставляющих усомниться в том, что судебное разбирательство было достаточно беспристрастным.
Полиция не получила никаких доказательств того, что текст поэмы был выложен на сервер самим Шогди — никаких следов поэмы не было обнаружено ни в изъятом у него компьютере, ни на многочисленных дисках. Более того, в Египте не существует закона, регулирующего Интернет, и потому Шогди судят по закону о распространении порнографии «в виде книг и буклетов». Ситуацию осложняет то, что физически сервер находится не в Египте, а в США.
Так в одном уголовном деле сошлись вместе несколько актуальных тем. Это глобализация (пионер русского Интернета осужден в Египте за публикацию на американском сервере), международный характер Интернета, цензура в Сети и вне ее и, конечно, право писателя на самовыражение — то самое, на борьбу с которым идут вместе новые российские комсомольцы и египетские фундаменталисты.
То, что Шогди зовут Александр Корсаков, многие впервые узнали только во время всей этой истории. В Калашном все знали его как Шогди. В 1997 году он сделал на сервере Журнала «Страницу Живаго Джа», посвященную музыке регги, раста и, разумеется, ганджа. Для «Живаго Джа» была изготовлена кнопка «Legalize it!», стилизованная под кнопку Netscape, которой в тот момент была увешана вся Сеть. Эту кнопку я разместил у себя на «Сеновале», а следом за мной это сделал Антон Носик в «Вечернем Интернете», чем спровоцировал фантастический скачок посещаемости «Живаго Джа». За этот сайт Шогди был удостоен звания Reggae Ambassador in Russia, поскольку на тот момент это реально был лучший сайт, посвященный регги во всем мире.
То, что отец Шогди был знаменитым арабским египетским драматургом, мы знали. Знали мы и то, что он автор «Кусс Уммият», поэмы, которую мне не очень адекватно описывали как «египетские антисемитские частушки». Слышавшие их в записи утверждают, что, даже не зная ни слова по-арабски, по одной интонации можно понять, что они действительно антисемитские. Надо ли добавлять, что московская подруга и добрая половина друзей Шогди были евреями, что порождало много забавных случаев.
Так, в начале девяностых все москвичи, приезжавшие из Израиля в Москву, привозили с собой клетчатые арабские платки, называемые куфия, а в Москве прозванные «арафатками», поскольку в таком платке ходил глава ООП. В какой-то момент в этих платках вместо шарфиков щеголяли мы с Норвежским Лесным. Увидев нас в таком виде на втором ОСКОМе (том самом, где Куб был провозглашен человеком, который придумал Интернет), Шогди воскликнул:
— Ты что? Зачем ты это носишь? Арафат же сука!
Поскольку все были уже изрядно пьяны, никто не уточнил, имеется ли в виду, что Арафат — сука потому, что террорист и провоцирует войну между двумя братскими народами, или потому, что предал интересы палестинцев.
Впрочем, цензурные неприятности у Шогди начались еще во времена Zhurnal.ru. В первом номере он подготовил подборку цитат о свободе слова, попавшую как раз на разворот. Дима Ицкович, отправляясь с журналом к рекламодателям, открыл его как раз на этом развороте, и первое, что он увидел, была фраза Ленни Брюса: