Оседлавший Бурю

Геммел Дэвид

После совета лорд Бакман отвел Гэза в сторону.

— Должен поблагодарить вас, юноша. Ваш маневр стал примером мужества для всех нас. А главное, ваша помощь подоспела как нельзя вовремя.

— Благодарю вас, сир.

Старый генерал взял Гэза под руку и отвел подальше от собравшихся.

— Вы правы насчет Ферсона. Его малодушие позорно. Но не следует привлекать к нему внимание. Ферсон мстителен, как и все трусы.

— Его следует разжаловать, сир.

— Мы служим королю, мой мальчик, а королю он нравится.

Сейчас, лежа у огня, Гэзу никак

не удавалось успокоиться. Он устал, но не смог расслабиться. Снег больше не сыпал. Гэз сел. Сквозь щели в обгоревшей крыше сияли яркие звезды.

Вдруг до него донесся неожиданный запах — аромат цветущей сосны. За ним последовал теплый ветерок. Исчезла опаленная стена напротив, исчезли висевшие на ней обугленные картины и сваленные под ней в кучу обломки мебели. Кругом росли стройные сосны, невдалеке зеленели пологие холмы. На плоском камне сидела миниатюрная седовласая женщина. Гэз улыбнулся. Он не видел ее с тех пор, как много лет назад получил от нее имя души — Оседлавший Бурю.

Он встал и подошел к ней.

— Рад снова видеть тебя, Ведунья.

Женщина подняла голову и улыбнулась. Ее нестареющее лицо казалось усталым.

— Я пришла ненадолго, Оседлавший Бурю, — произнесла она.

— Как ты это сделала? — спросил он, указав рукой на сосны. — Удивительное колдовство.

— Нет, — ответила она, — ничего удивительного. Я просто вторглась в твой сон. Смотри, вон ты спишь у очага.

Гэз оглянулся. Его тело лежало на спине, голова покоится на сложенном плаще; глаза спящего очерчены темными кругами. С удивлением Гэз заметил, каким худым и изможденным он выглядит со стороны.

— Я похож на привидение, — сказал он.

— Да. Сон восстановит твои силы. Я позабочусь об этом. Через кроны деревьев пробился теплый солнечный луч. Гэз сел рядом с Ведуньей и увидел, как проход в обгоревшие развалины исчезает, прячась за вырастающими деревьями и кустарником. Пели птицы, мелкий ручеек с журчанием пробивался сквозь камни. Гэз почувствовал, как с его души исчез тяжкий груз.

— Зачем ты пришла? — спросил он женщину. — Я должен что-то сделать для тебя?

— Да, Гэз Макон, ты должен остаться в живых.

— Я постараюсь, — улыбнулся он.

— Ты уже разобрался в том, что не дает тебе покоя? — спросила она.

— В чем?

— В том, почему трус вызвал тебя на дуэль. Гэз пожал плечами:

— Трус привык избегать риска. Если такой, как Ферсон, идет на риск, можно предположить две причины. Либо он не трус, либо настоящей опасности нет.

— Правильно. И как может случиться, что дуэль на пистолетах не представляет опасности?

— Если не зарядить оружие.

— Один из них будет заряжен. Но, боюсь, не твой.

— Я знаю, — кивнул Гэз. — Один трус не додумался бы до такого вероломства. Эта затея — плод острого ума.

— Что ты собираешься делать?

— Победить.

— Дело не только в чванливом Ферсоне, — сказала Ведунья. — У всего зла, творящегося в последние годы, единый источник. Он слишком силен, и я не могу найти его. Я пыталась обратиться к будущему, но вижу лишь

отдельные фрагменты. Ты с давно утраченным мечом. Человек с глазами тех же цветов, как у тебя. Чем больше я ищу, тем меньше нахожу. Мне не хватает ни сил, ни мудрости, чтобы отыскать путь к истине.

Голос Ведуньи дрогнул от отчаяния. Гэз взял ее за руку.

— Как помочь тебе? — спросил он.

— Я не знаю. Меня хотят убить, и я не понимаю почему. Великое зло вырвалось из заточения, а я не знаю, к чему оно стремится. Смерть ждет меня повсюду. С каждым днем она подходит все ближе. Я знаю одно, Оседлавший Бурю. Ты должен выжить. Это необходимо.

Гэза коснулся холодный ветер, что-то мелькнуло в кронах деревьев. Ведунья резко вскочила и вскрикнула:

— Они уже здесь!

Гэз встал рядом с ней. Солнце исчезло. Из мрака выступили две фигуры с черными клинками в руках. Их серые лица были покрыты чешуей, глаза утопали в красном цвете, лбы над бровями оковывали железные обручи. Ведунья воздела руки к небу. Вспыхнула молния и взорвалась раскатом грома. Гэза сбило с ног и закрутило сквозь клокочущую тьму. Раздался леденящий душу вопль и…

И он проснулся, чувствуя, как сердце вырывается из груди. Вскочив, Гэз кинулся через комнату, туда, где лежала конская сбруя. Дрожащими руками вытащил два пистолета из седельных сумок, взвел курки и замер в ожидании.

В дверном проеме показалась смутная фигура. Гэз прицелился.

— Я буду очень обязан, если вы меня не пристрелите, сир, — сказал Мулграв.

У Гэза подкосились ноги, и он сел, опершись спиной о стену.

— Что случилось, сир? — спросил Мулграв, подходя поближе. Он взял генерала за руку, подвел к огню и усадил на циновку.

— Все в порядке, спасибо, — ответил Гэз, кладя пистолеты на пол. — У меня… был кошмар. — Он поежился и провел рукой по лицу. Ладонь стала мокрой от холодного пота. — Почему вы здесь, Мулграв? До рассвета еще далеко.

— У меня печальное известие, сир. Гонец прискакал — лорд Бакман умер во сне.

Гэз вздохнул. Он плохо знал старого генерала и все же ощутил глубокую потерю.

— Бакман был слишком стар для походов, — сказал генерал. — Но без него нам пришлось бы отступить. Проклятие, мне нравился этот старик!

— Лорд был безупречно храбр, сир. Его будет непросто заменить. — Мулграв положил руку Гэзу на плечо. — Вы очень бледны, сир, и все еще в холодном поту. Полагаю, мне следует позвать врача.

— В этом нет необходимости. Сон был слишком похож на правду. Сейчас я приду в себя.

— Возможно, вам надо выговориться, сир?

— Нет, — покачал головой Гэз. Он встал и накинул пальто. — Идемте, посмотрим, нельзя ли где раздобыть завтрак.

Лорд Винтерборн, Ледяной Кай, был истинным воином. Предводитель Искупителей, рыцарь Жертвы жил только ради войны. Полная победа стала бы его проклятием. Победить — значит закончить войну, лишиться славы и влачить существование жалкой посредственности. Только война дарит полноту жизни, заставляет людей открывать лучшее, что в них есть.