Осень без надежды
Шрифт:
Потом разберемся, кто здесь кто.
— Госпожа, — выдавил Сташув. — Вот не ждали… Так что вы стоите, будто чужие? Войто, бездельник! Беги к стряпухам, пускай курей жарят! Радость какая — госпожа приехала!
Внезапные гости въехали во двор Каина-Горы как раз в момент, когда блеклое солнце исчезло за лесистыми холмами, а ближе к полуночи весь танов замок был перевернут с ног на голову.
Вельможная госпожа Соня (имевшая, впрочем, на Кернодо довольно призрачные, по мнению большинства дворян, права) вместе с друзьями желала лишь одного — поесть горячего, поспать под крышей, а не в сыром лесу, и отложить все заботы
— Сначала ясная владычица освежится, — хлопотал каштелян, когда Соня и ее дружки заявились вниз. — Вы, благородные господа, попозже.
— Оставь, — равнодушно махнула рукой Соня. — Мы все привыкли делать вместе. Дан-кварт, Рей! Чего застыли, как столбы? Марш купаться! Совсем от человеческой жизни отвыкли?
— Философический вопрос, — ответил прибывший вместе с Соней райдорский дворянин, устало расстегивая потрепанную кожаную куртку, — что же такое «приличная, человеческая жизнь»? Это когда с неба не капает? Или когда тебе на ужин могут предложить сразу полсотни блюд? Или когда одно, но хорошо приготовленное?
— Достойный Сташув, — обернулась к каштеляну Соня, — прикажи, чтобы принесли чистую одежду для всех троих.
— Так… — раскрыл рот толстяк, — достославная госпожа! Вы ведь наверняка из припасенных прежними тановыми женами платьев выросли, да и обтрепались они со временем…
— Для меня — приличную мужскую одежду, — отрубила Соня. — Иди, Сташув, займись делом.
Каштелян, проклиная собственную непредусмотрительность и неизящно сквернословя под нос, отправился прочь. Пока господа изволят принимать омовение, придется расстараться и показать владетельной хозяйке Кернодо, что стольный замок ее танства управляется радетельным, знающим свое дело мужем.
— Войто! — огласил Сташув двор низким бычьим голосом. — Ты где, балда? Ага, опять к девкам в портомойню удрал? Войто! Высеку!
— Что угодно вельможному каштеляну? — Войто, оказывается, никуда и не уходил, постоянно шествуя за плечом управителя. — Изволите чего-нибудь приказать?
— Беги в сторожевую башню к десятникам! — чуть задыхаясь, ответил каштелян. — Делай, что хочешь, грози от моего имени разжалованием и ссылкой в Рудну, но от пива их оторви! Пускай поднимут стражу да построят на дворе! Брось ты копье свое глупое!
— Не могу, — сразу ответил парнишка. — Вашим же указом положено каждому, кто в страже, носить копье. А ежели кто без пики, сами, вельможный господин, грозились палок всыпать, да на то копье насадить.
— Дай сюда! — рявкнул каштелян, отбирая древко с ржавым наконечником. — Сегодня ты не в страже. Будешь моим личным порученцем.
— Так вы бы, господин, к примеру, не меня, а Рюдегера взяли… Он год у митрианских жрецов учился, буквы разумеет. А я-то, как сами стократ указывали, дурень дурнем.
— Рюдегер твой хоть и учился, да от пива не просыхает! Гнать бы его, засранца, в шею… Что сказал — беги в башню! Уши надеру!
Кайна-Гора могла похвастаться аж целыми двумя внутренними дворами. Первый побольше, сразу возле ворот, украшался деревянными конюшнями, колодцем,
Попутно разбушевавшийся Сташув своими руками выгреб из кладовых лучшие запасы, попенял стряпухам, что никудышно работают (хотя кухня пылала от жара, будто самая сердцевина вулкана), отдал распоряжение конюхам почистить, накормить и устроить в лучших сенях господских лошадей, среди которых выделялся огромных размеров жеребец светлой масти, несший на себе невиданное седло и обладавший омерзительным характером. Знатоки сразу рассудили, что такая порода лошадей происходит откуда-то с Побережья, вроде бы аж из самой Зингары, где лето круглый год — страны-сказки, о которой в райдорской глухомани ходили лишь неясные, но красивые легенды. И реки у зингар-цев будто текут молоком и медом, и каждый человек живет счастливо да богато, а правит удивительным государством Морской Король, родом происходящий прямиком от древних богов и вроде бы самого Митры Солнечного, принявшего человечий облик.
Впрочем, так говорили обо всех королях из древних династий, уцелевших во время Великого Нашествия. Будь то аквилонские Канахи, неме-дийские Эльсдорфы или зингарские Бальтанасы.
— Где ж я им возьму три спальни сразу-то? — причитал Сташув, подобно громоносному шарику на ножках носившийся по Каина-Горе и улаживающий десятки мелких дел, связанных с приездом госпожи. — Простыней-то льняных чистых нету! Эх, знал бы, где упасть — соломки бы постелил… Придется хозяйке на шкурах спать, да оно и мягче. Мужиков уложим при казарме стражи, потерпят. Где бы полыни добыть супротив клопов? Да разве ее среди ночи добудешь, проклятую? Войто! Беги за полынью!
— Куда? Где я вам ее найду, вельможный каштелян?
— Где хочешь, там и ищи! Чтоб была тотчас! Батюшки! Я ж про одежду для господ забыл распорядиться! Войто, брось полынь, беги в кладовую! Самое лучшее заберешь!
— Во, сударь, вспомнил! В кладовой, где одежды сложены, и полынь отыскать можно! Она там моль отгонять развешана!
— Так почему стоишь, балбес? Одна нога здесь, другая 'там!
В главной зале, где тускло поблескивал в свете факелов трон из серебра — потемневшее от времени и слегка небрежно отлитое местными умельцами жесткое кресло — вовсю накрывали длинный стол, выметали подгнившую солому, стлали вместо нее свежую, и выгоняли незнамо как забредших в увешанное старинными знаменами помещение гусей да кур.
У белошвеек даже нашлась чистая, ни разу не пользованная скатерть, на которую, впрочем, немедленно опрокинули блюдо с зажаренными утками, плававшими в густом соусе из чеснока и белых грибов. С кухни тащили все, что успели приготовить: помянутых уже уток, непременные грибы во всех разновидностях — соленые, вываренные, моченые, жареные; курицы, окорок, свежие ягоды, на которые были щедры кернодские болота, сушеную рыбу, пышные блинчики, залитые медом и вареньем… Особое райдорское кушанье — измельченное мясо, завернутое в кусочки раскатанного теста и сваренное в бульоне — поставили на трапезный стол в необъятном глиняном горшке, туда же присовокуплялись пахучие травки, от укропа с петрушкой до малознакомых цивилизованным людям лесных корешков. Репка и морковь в горшочках, рябина черная и красная, колбаски из поросятины и оленины, бычий язык…