Осень цвета кофе
Шрифт:
Вскоре они уже сидели за столом и ели куриную лапшу. Хозяйка не обманула, лапша и впрямь была такой вкусной, что Аветику захотелось попросить добавки, но он постеснялся.
Хозяйка сама догадалась и щедро добавила ему ещё два половника и положила большую куриную ножку.
«Небось с утра не ел, – подумала она, – а мальчик-то вежливый, воспитанный, сразу видно, что из хорошей семьи, и чего его, бедолагу, в полицию-то занесло?»
– А кем ваш папа работает? – не сдержав любопытства, спросила Евдокия
– Отец преподаёт на кафедре теории и истории государства и права, – ответил Аветик.
«Большая шишка, видать», – подумала про себя женщина и задала новый вопрос:
– А ваша мама домохозяйка?
– Нет, моя мама педиатр, – расправившись с лапшой, ответил Аветик.
– Нужная работа у вашей мамы, – одобрила Игнатьева.
Мама Аветика Айкуш Багратовна на самом деле практически всю свою сознательную жизнь работала врачом в детской поликлинике.
Родители стремились отвести своих детей именно к ней. И не только потому, что Айкуш Багратовна Григорян была добрым, отзывчивым человеком, искренне любящим своих маленьких пациентов, но и потому, что она была опытным специалистом и на протяжении всех лет своей работы врачом неустанно повышала уровень своих знаний, живо интересуясь всеми новшествами и открытиями в медицине.
После куриной лапши Евдокия Филаретовна налила Аветику большую чашку крепкого чая.
– Сахар клади сам, – сказала она, – и вот ещё варенье, – она пододвинула ему вазочку со сливовым вареньем. А к чаю отрезала большой кусок пирога с курагой и яблоками и поставила рядом изящное блюдо, на котором, точно ромашки или солнышки, теснились миниатюрные ватрушки с творогом.
Женщина сидела рядом и с наслаждением смотрела, как молодой человек уписывает её угощение.
Когда он поел и поблагодарил её, Игнатьева сказала:
– Давай я тебе ещё с собой дам.
– Что вы, не надо! – испуганно запротестовал Аветик.
– Товарищей угостишь, – отмела его возражения хозяйка, – они небось тоже голодные.
Аветик не знал, что и сказать, но свёрток, вручённый хозяйкой, взял, так как боялся обидеть гостеприимную женщину.
Накормленная Матильда всё это время сидела на своём матрасике и смотрела на оперативника преданными глазами. Когда он собрался уходить, собака тихо гавкнула.
– Что она сказала? – тихо спросил Аветик, ласково поглаживая болонку.
– Сказала, чтобы вы нас не забывали и заходили к нам почаще, – улыбнулась Евдокия Филаретовна.
– Непременно, – неуверенно пообещал Аветик и покраснел, как красная девица.
– Да не смущайся ты так, – добродушно улыбнулась Игнатьева, – мы же понимаем, что вам, полицейским, при вашей, извините, собачьей работе по гостям особо расхаживать и некогда. Пригласив тебя, мы с Матильдой просто соблюли приличия.
– Нет, я зайду, – пылко проговорил Аветик, – непременно зайду! Вот увидите!
– Что ж, будем ждать, – улыбнулась женщина с лёгкой грустью.
Аветик уже отметил про себя, что добрая женщина обращается к нему то на «вы», то на «ты», сбиваясь с официального на душевное, материнское обращение, присущее многим женщинам возраста Евдокии Филаретовны.
На прощание ещё раз спросив Евдокию Филаретовну о том, точно ли она видела Ольгу Переверзеву последний раз именно полторы недели назад, и получив от Игнатьевой положительный ответ, Аветик побежал показывать её фотографию другим свидетелям.
Он почти дошёл до дома напротив, как зазвонил его телефон.
«Мама», – улыбнулись глаза и губы Аветика.
– Мама, я слушаю, – сказал он.
– Дед сказал, что ты сегодня на обед не забегал, – проговорила Айкуш Багратовна. – В кафе перекусил?
– Нет, мам, меня тут одна свидетельница накормила.
– Мир не без добрых людей, – отозвалась Григорян, и Аветик догадался, что мать улыбается.
– Так что ты, мама, не волнуйся, – сказал он, – и извини, – его голос прозвучал слегка виновато, – мне бежать надо.
– Что ж, беги, сынуля. Вечером, может быть, увидимся.
– Надеюсь, что да, – проговорил он и отключился.
Иван Фёдорович Кузнецов, у которого выскочившая из подъезда девушка выбила ведро, вертел фотографию Ольги Переверзевой и так и сяк, а потом заявил:
– Очень я сомневаюсь, что это она.
– Почему?
– Не знаю, как объяснить, но не она это! – В сердцах пенсионер хлопнул фотографией о столешницу.
– Но всё-таки, Иван Фёдорович, соберитесь, – умоляюще проворил Григорян.
– Чего мне собираться-то! Не она это! – продолжал упорствовать Кузнецов и наконец выдал: – Та ростом была повыше!
Григорян вздохнул и направился к двери.
Зато Афанасий Андреевич Погорельский признал девушку сразу.
– Это она! Зуб даю! – возбуждённо воскликнул он. – Точно говорю тебе, она!
Так как Афанасий Андреевич был уже в весёлом состоянии духа, особой веры у оперативника он не вызывал.
Распрощавшись с Погорельским, Аветик поехал к следователю и застал там в сборе всю честную компанию.
Недолго думая, он выложил на стол угощение из свёртка, вручённого ему хозяйкой несравненной Матильды. Правда, чуток ватрушек припрятал, чтобы дать попробовать родителям и деду.
На столе тотчас появился заваренный из пакетиков чай, и уже через несколько минут от пирогов и ватрушек не осталось ни крошки.
– Чтоб я так жил! – подвёл итог чаепитию следователь и добавил: – В следующий раз сам буду обходить всех свидетелей и торбу прихвачу с собой повместительней.
– А если никто не подаст? – пошутил Ринат.