Осень цвета кофе
Шрифт:
Посмотрев на них, Славин почувствовал мельтешение в глазах. Он уже хотел было сделать гражданке внушение по поводу того, что прежде, чем открыть дверь, надо спрашивать, кто стоит за ней. И если даже допустить, что она тщательно рассмотрела его в глазок, хотя, учитывая скорость, с которой она ему открыла дверь, времени у неё на разглядывание не было. Но если даже и было бы. Что она могла увидеть в глазок? Стоит перед её дверью высокий здоровый парень, а что у него на уме, – неизвестно.
Славин уже и слова предупреждения подобрал, но что-то в старушке было такое, что удержало его от прочтения ей нотаций.
Так как старушка молчала, оперативник шагнул поближе к ней, раскрыл своё удостоверение и громко представился:
– Старший лейтенант Дмитрий Славин.
– А чего вы так кричите, старший лейтенант? – неожиданно звонким голосом спросила старушка. – Я отлично слышу!
– Простите, – растерялся от неожиданного отпора Дмитрий.
– И удостоверение своё мне под нос совать не надо, – меж тем продолжила старушка, – вижу я тоже прекрасно.
– Извините. – Славин сделал шаг назад и церемонно спросил: – С кем имею честь разговаривать?
– Вы имеете честь беседовать с Прасковьей Ивановной Тяжеловесовой.
Старший лейтенант едва не фыркнул – фамилия никак не соответствовала габаритам маленькой старушки. Но он удержал на лице серьёзную мину и вежливо произнёс:
– Очень приятно.
Она снисходительно кивнула и пояснила:
– Я бывший управдом. Теперь на пенсии.
«Тогда всё понятно, – подумал Славин, – управдомы привыкли к тому, что не они кого-то боятся, а их».
Но, осмотрев старушку с ног до головы, он решил, что теперь-то она точно на заслуженном отдыхе и все безалаберные жильцы, если они имеются в этом доме, могут спокойно жить, напевая себе под нос: «Нам не страшен управдом!»
Видимо, на его лице промелькнуло что-то такое, что выдало его мысли, так как на губах старушки промелькнула ехидная усмешка, что-то типа «рано обрадовался».
Вслух она сказала:
– Теперь я являюсь старшей по дому.
– Как же мне повезло, что я позвонил именно в вашу квартиру, – догадавшись, что пойман на горячем, пустил в ход своё обаяние Славин.
– Это ещё почему? – спросила женщина, продолжая мысленно подтрунивать над молодым сотрудником полиции.
– Потому что меня по долгу службы, – Славин придал своему голосу солидность, – интересуют ваши соседи по лестничной площадке.
– И кто же именно? – быстро спросила женщина.
– Костюковы. В частности, Анна Леонидовна.
– А почему не Вадим Аркадьевич? – поинтересовалась женщина, не сводя изучающего взгляда с лица Славина.
Особенно её интриговали и притягивали глаза оперативника – не зелёные и не коричневые, они напоминали своим цветом лесные орехи, растущие в лесу за Волгой, и возвращали женщину во времена её далёкого детства. Она сама не заметила, как её собственные глаза затуманились…
Но сухо прозвучавший голос оперативника вернул её в реальность:
– Потому что Вадим Аркадьевич, к моему большому сожалению, убит. – Теперь лицо Славина выражала неподдельную скорбь.
– О господи, – всплеснула руками старушка, – чего же вы тогда стоите в коридоре?!
– В квартиру вы меня, Прасковья Ивановна, пока не приглашали, – вздохнул Славин.
– Так заходите скорее! – поманила оперативника правой рукой Тяжеловесова.
И он, повинуясь жесту её маленькой сухой ручки, шагнул в полусумрачную прихожую.
Конец ознакомительного фрагмента.