Осень и Ветер

Субботина Айя

— Четыре года в разводе, — все-таки отвечает Осень. Голос неожиданно натягивается, хоть она определенно пытается с ним справиться. — Завтрашняя встреча с бывшим мужем. Вот, вспомнил о нас с дочерью спустя четыре года.

— И сколько лет дочери?

— Четыре.

— А тебе? Или это очень личное?

— Я не стыжусь своих лет, Ветер. Мне двадцать семь. Все, что ни есть — мое.

Она снова меня удивляет. Никакого наигранного кокетства, попыток развести на игру «угадай, сколько мне, но я все равно не признаюсь», никаких обид. Простой и четкий ответ.

— Какая молоденькая Осень, —

говорю я, впуская в разговор нотку тепла. Я сухая безэмоциональная сволочь, а уж выдавить из меня нежности — это нужно постараться. Но для нее — почему нет?

Я почти удивлен, когда она в ответ не интересуется женат ли я, обременен ли отношениями или детьми. Только спрашивает о моем возрасте.

— Тридцать два по паспорту и тысяча по ощущениям.

— Выслать тебе метелку стряхивать вековую пыль с почтенных седин? — подтрунивает Осень.

— Я смотрел на «Али»[1], детка — там таких нет.

— Кто тебе сказал, что у меня китайская подделка? — не сдается она.

Слово за слово, но Осень буквально вытягивает меня из липкого болота. Я даже перестаю замечать, что дождь стал сильнее и на мне буквально не осталось сухого места. Понимаю это, только когда на крыльцо выходит дежурная медсестра и бежит ко мне по лужам с раскрытым зонтиком. Лариса, три месяца у нас работает, и еще не успела запомнить, что я не кручу романов на работе, поэтому регулярно донимает меня школярскими попытками «подкатить». Я намеренно прикрываю динамик ладонью, жестами показываю, что у меня важный разговор, но Лариса все равно напирает, пытается спрятать меня от дождя, словно я малолетний ребенок, а не здоровый лоб.

— Прости, но мне пора бежать, — говорю в трубку. Раздражение в голосе такое очевидное, что даже не удивляюсь, когда в ответ слышу озадаченный вздох. — Работа.

И пока она собирается с мыслями, что бы сказать в ответ, торопливо желаю спокойной ночи.

— И тебе, когда вернешься домой, — машинально отвечает Осень.

Я еще какое-то время смотрю на погасший экран, включаю его, вспоминая, что собирался удалить номер.

— Наиль Тимурович, нельзя же так, простудитесь, — причитает Лариса.

Поворачиваюсь к ней и взглядом даю понять, что в данный момент она меня, мягко говоря, раздражает и просто нарывается на грубости. Но куда там: только еще больше лезет, совсем не скрывая далеко идущие намерения. Вот поэтому я невысокого мнения о девяноста процентах женщин: все они в конечном счете хотят либо залезть в штаны, либо в кошелек, или и то, и другое одновременно. Поэтому я никогда не женюсь, не заведу семью и буду вечным холостяком: как говорит Ян, моя планка требований нереально высока.

— Лариса, просто исчезни, — говорю с убийственно вежливой улыбкой. — И захвати с собой долбаный зонт.

Она кривит губы так сильно, что на это противно смотреть.

Я обхожу ее по широкой дуге, поднимаюсь на крыльцо и вытираю об рубашку забрызганный дождем экран телефона. Но не удаляю номер, а переименовываю его в «Осень». И быстро, пока не передумал, набираю сообщение: «Кажется, вышло грубо. Издержки профессии, детка. Сладких снов, Осень». В жизни не пользовался смайликами, но тут палец сам тянется, чтобы прилепить к сообщению кленовый листок.

Ответ

приходит через пару минут: «Все в порядке, Переменчивый Ветер».

Теперь я точно знаю, что ее номер поселится в моем телефоне надолго.

[1] Имеется в виду «AliExpress.com» — известный онлайн магазин китайских товаров

Глава четвертая: Осень

Наверное, не стоило назначать встречу в «Мандарине»: даже в дневное время тут битком набито. Я стою на пороге и пытаюсь объять необъятное: одним взглядом осмотреть зал, чтобы найти Андрея. Я опоздала почти на сорок минут, потому что отвозила Маришку в студию раннего детского развития и на обратном пути застряла в пробке. Одно хорошо: Ветер с самого утра прислал СМС-ку с фотографией огромного стаканчика кофе, и припиской о том, что примерно так выглядит его завтра после ночного дежурства. Знакомый логотип на стаканчике подсказал, что кофе мы покупаем в одной сети закусочных. Возможно, даже в одной и той же?

Андрей сидит у окна, и со скучающим видом помешивает что-то в огромной белой чашке. Перед ним на блюдце нетронутые мини-рулетики, которые здесь подают в качестве жеста гостеприимства к каждой чашке кофе.

Он почти не изменился: все те же торчащие во все стороны темные волосы, сосредоточенный взгляд, идеально выбритое лицо, небрежная, но со вкусом подобранная одежда. Разве что похудел самую малость, если судить по слегка впавшим щекам.

Достаю телефон и быстро пишу Ветру: «Пожелай мне удачи». Просто делаю. Как подсказывает импульс, не задумываясь о том, что подумает мой безликий собеседник. Он отвечает почти сразу: «Удачи, детка, и, если что, сразу дави мразь матом. Ничто так не отрезвляет, как короткий и конкретный посыл на хуй».

Терпеть не могу мужчин, которые матерятся, но ведь я даже не знаю этого человека? Смысл его осуждать? Кроме того, помня ночное признание Ветра о потерянном ребенке, списываю это на нервозность.

Официантка уже крутится возле меня, вежливо пытается дать понять, что свободных столиков, увы, нет, но я киваю в сторону Андрея:

— Меня ждет вон тот молодой человек.

Иду к нему, чувствуя себя готовой держать оборону любой ценой. Да, когда-то я очень любила этого человека, он был моим первым мужчиной, был моим мужем, ради которого хотелось перевернуть горы и высушить моря. Но я больше не та дурочка, и если он вернулся, чтобы воскресить прошлое — что ж, мне тоже есть что вспомнить.

— Привет, Андрей, — говорю я, привлекая к себе внимание, потому что на покашливание он вообще никак не реагирует. Почти интересно, над чем же так сосредоточенно раздумывал.

Он вскидывает голову и практически одновременно с этим, поднимается сам. Надо же, а мне казалось, что он выше. Даром, что я по случаю обула сапоги на высоченных каблуках — Андрей все равно выше меня только на пару сантиметров, а во мне всего сто шестьдесят два сантиметра роста.

— Ева?

Вижу недоумение в его взгляде и позволяю себе заслуженный триумф. Четыре года назад я была домашней девочкой, теперь — уверенная в себе женщина, и прекрасно знаю, чего стою.