Осень прежнего мира (Семь цветов магии, Ралион 3)

Бояндин Константин Юрьевич

Ользан почувствовал, что что-то меняется в окружающем его мире за несколько секунд до появления Коллаис. Не обжигающий жар, что сжал его горло тогда, в библиотеке, но предвестник жара. Ему стало не по себе. Сердцебиение участилось и во рту неожиданно пересохло.

Судя по всему, Бревин тоже что-то почуял, так как перестал смотреть на стену и расстегнул ещё одну пуговицу своего камзола. Странно, подумал Ользан. Как это ему не жарко – в такое время ходить в камзоле?..

Коллаис появилась на пороге их кабинета – со знаком целителя, приколотым

к куртке и конвертом в руке.

Оба мужчины поднялись со своих мест. Ользан – молча, отходя к стене и пристально глядя в глаза потрясённому Бревину. Тот, видимо, совершенно не ожидал подобной встречи и никого, кроме Коллаис не замечал.

Коллаис сделала шаг назад, прижимая ладонь ко рту.

Жар сгущался в комнате. Капельки пота мгновенно выступили на лбу у Бревина; он смахнул их ладонью и сделал шаг вперёд.

– Лаис? – спросил он неожиданно охрипшим голосом. – Ты здесь? Что случилось с…

Ужас возник в глазах Коллаис. Ользан ощущал, как сила, необоримая и страшная, вот-вот обрушит на них потоки пламени. Всё, доигрались, – мелькнула мысль. Сейчас он закончит вопрос, и всем нам конец.

Но Бревин замолк, словно вспомнив о чём-то. Он увидел непередаваемый ужас и отчаяние, которые охватили Коллаис и слова застряли в его горле.

– Понятно, – произнёс он после бесконечно долгой паузы. Ользан слышал его словно сквозь толщу камня – едва различимо. В ушах грохотал могучий молот, пол и стены сотрясались.

– Мне всё понятно, – повторил Бревин и, к удивлению Ользана, улыбнулся. Улыбка была невесёлой. – У меня нет больше дома.

Жар и сила, сгущавшаяся в полумраке кабинета, рассеялись, словно их и не было. Некоторое время все стояли, жадно вдыхая прохладный воздух и радуясь тому, что жизнь ещё продолжается.

Потом Коллаис кинулась в объятия Бревина и разрыдалась, прижавшись лицом к его груди.

Ользан тихонько вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Удивительно, но никто в трактире ничего не заметил.

* * *

– Странно всё это, – произнёс Бревин, наливая себе ещё вина.

Они сидели дома у Ользана. Выбор был прост; идти к Ользану было ближе всего. Коллаис спала в соседней комнате, так что говорили вполголоса.

– Несомненно, – подтвердил Ользан, отрываясь от своего альбома с набросками. – Никогда бы не подумал, что вы – брат и сестра. Вы мало похожи друг на друга.

– Верно, – кивнул Бревин. – Все так говорят. Я вышел в отца, а Лаис – в мать. – Он вздохнул. – А я-то ещё удивлялся, куда это подевался старый Глешар.

– Глешар?

– Слуга, – пояснил Бревин. – Видишь ли, дядя настоял, чтобы я отправился учиться. В общем-то он прав. У нас грамотность – редкое явление, а знание магии – и подавно. Так вот, Глешар время от времени появлялся, привозил мне вести из дому и деньги, – Бревин тихонько рассмеялся. – Дядя по-прежнему думает, что я – бездельник и умею только тратить.

Ользан молчал, глядя в окно.

– Неплохо лето начинается, – продолжил Бревин. – Ты сильно не удивляйся, Олли, не так-то легко свыкнуться с мыслью, что у тебя не осталось ни дома, ни родины, – только сестра.

– По-моему, у тебя прекрасное самообладание, – осторожно заметил Ользан, глядя по-прежнему в сторону. – Да и Лаис держится неплохо.

– Да, в нашем роду слабых людей не бывает, – подтвердил Бревин и Ользан вновь скрыл улыбку. – Вопрос только в том, почему её попросту не убили там же, в Шантире. И почему Глешар, покинув город, не подсыпал мне яду на прощание.

– Ты думаешь, что переворот устроил твой дядя?

– Очень на него похоже.

Оба замолчали.

– Я привык рассуждать логически, – продолжал Бревин. – А тогда непонятно, зачем связываться с проклятиями, полагаться на заклинания, когда можно было всё решить традиционными средствами? Либо мы рано радуемся, либо…

Ользан пожал плечами.

– Лаис упоминала про какого-то чародея.

– У нас чародеев, как крыс в амбарах, – отмахнулся Бревин. – Самый могущественный из них только и умел, что произносить внушительные слова и устраивать фейерверки. Так что о ком она говорит, мне непонятно. Да и к чему чародеям Шантир? Мы, конечно, достаточно богатая страна, но вокруг нас есть гораздо более богатые! Я не говорю, конечно, о Лерее – там одного чародея для захвата власти не хватит, но Шантир! – Бревин вздохнул. – Ничего не понимаю.

Ользан провёл рассеянно по матовому шару, укреплённому на стене и тот осветился изнутри мягким желтоватым светом.

В комнате стало светло.

– Кстати, Олли, – Бревин стоял у окна, глядя в сгущавшийся мрак. – Как ты догадался о проклятии? Насколько я знаю, ты не маг. По всем признакам не маг.

– Нет, – Ользан улыбнулся, – «Только не стремящийся к знанию сможет постигнуть мир; только не знающий магии сможет увидеть все семь её цветов», – произнёс он, полуприкрыв глаза.

– Странная цитата, – отозвался шантирец после паузы. – Где ты её нашёл?

– Вот, – Ользан передал ему своё сокровище – обгоревший кусочек бумаги, на котором сохранилось лишь несколько отрывочных фраз. – Это я спас из костра.

– Значит, здесь тоже жгут книги, – медленно произнёс Бревин, возвращая клочок его владельцу. – Ну так как, Олли?

– Догадался, – Ользан пожал плечами. – Мне в голову иногда приходят совершенно неожиданные мысли. Видения…

Он охнул и встал из кресла.

Голова у него закружилась и миллионы крохотных иголочек принялись вонзаться в его тело. Бесчисленные огоньки зажглись в глазах и начали неторопливо вращаться, – словно гигант ладонью перемешивал звёзды, рассеянные в пустоте.

– Ну-ка, глотни, – послышался голос из невероятной дали и что-то прижалось к его губам. Ользан глотнул. Вкус оказался непереносимо горьким.

Тут же мир вернулся в обычное состояние; иголочки и туман рассеялись, оставив ощущение странной лёгкости и бодрости.