Осенние сказки
Шрифт:
– Но… почему же ты, - пробормотал ошарашенный Дайран, - почему – здесь?
– А где еще, - спокойно ответил хозяин. – Скажи спасибо, что жив остался. После войны половину преподавателей разогнали, две кафедры прикрыли – нашу и лингвистов. А меня арестовали – за шпионаж, - он зябко поежился. – Ладно, добрые люди бежать помогли. Теперь вот - здесь…
Он помолчал.
– Зовут тебя как? – тихо спросил Дайран.
– Карис. Бог весть зачем я тебе рассказываю это, парень… - он окинул Дайрана взглядом.
– Не бойся, не донесу, - процедил тот. – У меня приказ другой, мне ты… без надобности.
–
– Вот и рассказывай давай дальше.
– Дальше… ладно. Никто, похоже, так и не понял, к которому из братьев относилось пророчество. А узнать хотели – многие, как южане, так и наши. Но, думаю, принцесса тогда и сама не понимала, что говорит – такие пророчества редко произносятся в здравом уме. А теперь-то кто скажет…
– А Регда здесь при чем? – напряженно спросил Дайран.
– Подожди. Насколько я понял, муж принцессы Альбины был чародеем. От него пошли как раз эти истории о лесных людях – чудовищах, умеющих колдовать, крадущих детей. Вот уж не знаю – один ли он был на земле такой, или целый народ жил в этих местах прежде нас. Думаю, что все-таки народ… посмотри, сколько про них легенд, какие сказки – что у нас, на Севере, что у вас – так ведь? Не знаю, сколько там правды насчет чудовищ, но что лес для этих людей – дом родной, это правда. Они его как раскрытую книгу читают. Повадки зверей и птиц, травы разные, тропы тайные – это для них как для нас азбука.
Он затянулся трубкой и помолчал.
– Словом, получается, что кровь королевского дома течет не только в наших и ваших королях, а и еще кое-где. А кровь, как сам понимаешь, не водица. Род, берущий начало от Альбины и ее мужа-чародея, не прервался. В лесах, скрытно, до поры до времени, как говорилось в легендах… вообще легенды про это дело – удивительная вещь, - улыбнулся Карис.
– Чего только по деревням не болтают! Говорят, что наступит день и час, когда истинный потомок Альбины выйдет из леса, и будет у него в руке удивительный меч, сияющий серебром. И наступит тогда всем полный… полный праздник, в общем, и никто не уйдет обиженным. Конечно, в основном, такие байки слагает беднота – те, кто считает лесных людей чуть ли не защитниками своими и избавителями от произвола властей и местной знати. Но встречаются любопытные факты. Например, что род этот считается не по отцу, а по матери, и только женщина способна истинно мудро и праведно управлять страной. Очевидно, это осколки сопротивления старому указу о том, что женщины не наследуют… и утвержден-то он был как раз примерно в то время, в годы раздела Империи.
Карис опять замолчал, постукивая остывшей трубкой по перилам.
– А Регда? – опять напомнил Дайран.
Небо над их головами потихоньку светлело.
– Регда... с ней все просто, - задумчиво ответил Карис. – Она наследница… принцесса, если можно так сказать. Единственная выжившая из прямых потомков принцессы Альбины, осколок королевского рода.
Дайран тихо и протяжно присвистнул.
– Понимаешь теперь, ЧТО она для нас? Для северян, которые, ко всему, перестали быть самостоятельной страной… и если бы только это! На нее, на этот загадочный, полусказочный род смотрит теперь едва ли не весь Север – потому что видят в них надежду.
– Я-то тут при чем… - пробормотал угрюмо Дайран. – Я к вам не просился…
– Да я не тебя конкретно имею в виду, а Юг вообще, не горячись. Род принца Остина угас, но чем хуже род принцессы Альбины? И понимаешь теперь, как нужна и важна и для вас тоже эта девочка? – горько проговорил Карис. – Заполучи ее Юг – и Север можно будет с чистой совестью поставить на колени. Впрочем, вы можете сделать это и без чистой совести, но, - он усмехнулся, - как-то сложнее. Конечно, мы станем сопротивляться еще долгое время. И даже, я думаю, среди боковых наследников найдутся те, кто станут продолжать эту войну. Но…
Он умолк.
В болоте неумолчно орали лягушки. Небо над верхушками деревьев начинало понемногу сереть, потянуло сыростью. Дайран поежился.
– Скажи… - неуверенно спросил он вдруг, – а правду говорят, что эти… ну, лесные– что они детей крадут и железа боятся? Я ведь ее не просто так в железе таскаю...
– Насчет детей – точно враки, - сухо ответил Карис. – Зачем им? Научить тому, что они умеют, можно лишь, если у тебя это в крови. Нет, бывало, конечно, что им в обучение детей отдавали – из таких потом получались замечательные следопыты. Но красть… не знаю, не думаю.
– А про железо?
– А ты у нее сам спроси, - нехотя и отчужденно посоветовал Карис. И, поколебавшись, добавил: - Вообще говорят, что железо обращаться мешает…
– Что мешает? – не понял Дайран.
– Облик менять. Я ж говорю – дар у них передается, умеют они оборачиваться кто зверем, кто птицей. Но толком я не знаю, - добавил он поспешно, - и врать не стану. Одно точно знаю – в железе не убежишь. Потаскай-ка на себе этакую тяжесть. Ваши отцы-дознаватели тоже дело знают, - он нахохлился, потер запястья, и Дайран понял, что означает этот жест. Старая память.
Карис повернулся, явно намереваясь уйти в дом, но Дайран удержал его:
– Скажи еще… Что значит ее прозвище?
Карис опять помедлил.
– Серая птица, - ответил он.
– Значит… - медленно проговорил Дайран, - она – птица?
Карис полоснул его неожиданно злым взглядом.
– А ты умный, капитан… Умный. Если довезешь ее до места и сдашь, куда следует, так вмиг майором станешь. Глядишь, и орденок привесят. Старайся, служи… вези, - он резко развернулся и пошел в дом, тяжело прихрамывая и сутулясь.
Дайран беспомощно выругался, глядя ему вслед.
Обида накатила – неожиданно острая, почти детская. Сам он, что ли, добровольно вызвался? Поставили ведь навытяжку и согласия не спросили… кому интересно мнение солдата? А теперь чувствуешь себя точно дерьмом измазанный. Он грохнул кулаком по деревянным перилам – и взвыл, больно ударившись мизинцем.
Хороша себе добыча, нечего сказать. Как в сказке – принцесса и солдат. Или свинопас – как там было-то? А какая теперь, к чертям, разница!