Осенние
Шрифт:
— Мне кажется, с Женькой всё в порядке, но рядом с ним… — напряжённо сказал Костя. — Как ты думаешь, он сможет защититься, если… Смотри — слева…
Два парня и девушка медленно пробирались между художниками, весело, а порой насмешливо комментируя выставленные портреты и примериваясь, к которому из художников напроситься на рисование собственной физиономии.
— Алёна…Бейсболка, — вдруг сказал Костя и ткнул пальцем в мой рисунок.
Приглядевшись, я и в самом деле увидела в верхнем углу очертания шапочки с длинным козырьком, которую только что заметила на одном из парней. Этот как раз
Ещё пара метров — и парень в бейсболке увидит листы Жени.
Я схватила мобильный.
— Что? — недовольно спросил Женя, глядя на асфальт под ногами.
— Женя, немедленно иди сюда!
— Что ещё придума…
— Бегом!
Он наконец обернулся к нам, увидел, что мы вдвоём смотрим в его сторону, и поднялся с камня в тот момент, когда парень в бейсболке очутился среди его рисунков и начал внимательно присматриваться к ним.
Женя оглянулся на своё место, но не успел ничего сказать.
— Встань за Костей! Быстро! — испуганно сказала я. — Да побыстрей!
— Эй, кто тут хозяин вот этих? — громко спросил парень в бейсболке, не разгибаясь, на наше счастье, от портретов Жени.
Пока друзья Жени оглядывались в поисках художника, который только что был рядом, я поспешила к незнакомцу и, не давая открыть рот тем, кто уже хотел сказать, выпалила:
— Его срочно вызвали! — и быстро посмотрела на знакомых ребят. Те удивлённо подняли брови. Но кое-кто видел, как мы с Костей звали Женю, после чего он пропал, и сообразили, что бразды правления ситуацией лучше пока отдать мне. — Но вы не бойтесь, — уже спокойней сказала я. — Здесь художников много — выбор большой, так что…
— А ты? — пальцем приподняв козырёк кепки и насмешливо разглядывая меня, спросил парень. — Нарисуешь портретик?
Только хотела сказать, что я не профессиональный художник и что ему могут не понравиться мои примитивные рисунки, как вдруг вспомнила, что рядом со мной — весомая отмазка! И, мило улыбнувшись, объяснила:
— Если муж разрешит — тогда буду.
Костя подошёл ко мне со спины, обнял, прижимая к себе (я, не оглядываясь, сразу вцепилась в его руки — надёжно!), и самодовольно сказал:
— Угу.
Парень, кажется, разглядел на наших пальцах обручальные кольца и разочарованно отвернулся от нас, а мы не сразу, осторожно повернулись к Женьке, который сидел на корточках, прячась за нашим камнем, и внимательно рассматривал густо заштрихованный чёрным карандашом рисунок.
— Как ты думаешь — что это? — снова встревоженно спросила я.
— Ну, я на рисунке жив, здоров… — медленно сказал Женя. — А этот появился в бейсболке среди чёрного. А что, если… Костя, у тебя время ещё есть?
— Выходной — сколько угодно могу работать и здесь, — сказал Костя и улыбнулся. — Если только не забежать погреться кофейком где-нибудь. (Я машинально выдохнула ртом и проследила за быстро исчезающим прозрачно-белым облачком пара. Мда… Кофеёк сейчас — это здорово!) Что придумал?
— Сейчас перезвоню нашим: пусть сделают скидку побольше этому парню — я ребятам доплачу потом.
— Думаешь — это предупреждение? — задумчиво сказала я. — Было бы здорово. Тогда те, кому грозит опасность, не будут сердиться, что им не дают их же портретов. Костя, ты согласен подождать?
Он посмотрел на камень и кивнул.
— Приступайте. А я тут за вами пригляжу.
Не очень-то прячась (парень ведь и в самом деле не знает в лицо не знает, чьи рисунки рассматривал), просто не оборачиваясь, Женя, серьёзный и собранный, как никогда, быстро ушёл чуть в сторону. С собой, чтобы ему не возвращаться к своему месту, мы дали ему мою папку и несколько чистых листов. Карандаш у него был свой — машинально взял, когда мы его позвали к себе.
— Знаешь, что самое интересное? — пробормотала я, пристраивая сумочку на колени вместо опоры папки — для листов. — А ведь этот парень шёл именно к Женьке. Хороших портретистов на курсе у Женьки много. И он сам говорил, что не очень охотно рисует портреты. Конёк у него всё-таки акварель… Спросить бы Михаила, шёл ли он целенаправленно именно ко мне…
— Они как будто за помощью к вам идут, — тихо подытожил Костя, приглядываясь к парню в бейсболке, который уже сидел на камне, а кто-то из предупреждённых однокурсников Жени начал его рисовать. — Или их тянет именно к вам. Подсознательно. Ты позволишь посидеть рядом? Посмотреть, как это будет?
— Он ещё спрашивает, — проворчала я, отодвигаясь.
Он сел, но не просто рядом, а положил одну руку на плечо мне — так, что я словно в кресле оказалась — в мягком и тёплом.
Я взглянула на «натурщика». Тот сидел всего метрах в пяти от нас. И, видимо, ему сказали, что сидеть может спокойно и свободно. Поэтому он время от времени посматривал по сторонам, а однажды даже к нам с Костей повернулся — улыбнуться. Его друзья тоже позировали ребятам неподалёку.
Кончик карандаша коснулся белой бумаги. Бейсболку парень снял, и я неуверенно провела первые линии его лица, собираясь затем заняться его длинноватыми волосами, которые сразу начал трепать ветер…
… Кто-то сильно держал мои руки и не давал двигаться. От испуга и неожиданности я начала вырываться из рук неизвестного.
— Отпусти! Ты что?!
— Пришла в себя? — тихо спросил Костя, крепко обнявший меня — и так, будто спрятав меня всем своим телом. — Точно — пришла? Сиди смирно — я пошёл к Женьке. Кажется, у него то же самое. Э, нет. Лист я забираю с собой. Пока не вернулся — не смей рисовать его. Ясно?
— Ясно, — прошептала я ошеломлённо. Но сидела на месте недолго — быстро вскочила с камня и побежала за Костей. Мне необходимо было увидеть, как выглядит человек в момент автописьма. Как выглядит человек, который рисует смерть. Рисунка моего я не видела ещё, но сообразила сразу, что именно там получилось и почему Костя так резко вывел меня из автописьма.