Осенних листьев багряный костер
Шрифт:
— Не надо так, пожалуйста, Макс… — попросила она растерянно — Это неправильно…
— А жить с человеком, который тебя не любит-это правильно? — начал терять терпение Макс.
— Но ведь ты собирался до недавнего момента? И вообще, откуда ты знаешь, кто кого любит? — вскипела Лена.
— Прости, но я думал, что если мы с тобой оказались в одной постели…
— То это еще ничего не значит — Лена и сама понимала, что ведет себя сейчас как последняя стерва, но остановиться не могла: уж слишком пострадало уязвленное самолюбие, да начала крошиться та каменная стена, которой она отгородилась от мира — Все что было, было очень здорово, но это еще совсем не повод выходить замуж! — выпалила Лена и решительно высвободилась из-под его руки, отвернувшись, чтобы не встречаться с ним глазами.
— Простите меня, Елена Михайловна… Кажется, я ошибся — она слышала, как Макс встал с дивана и начал одеваться — Давайте считать все произошедшее досадным недоразумением. Я со своей стороны обещаю, что с этого момента не буду больше докучать Вам, смущать, надоедать, так что можете и дальше жить спокойно — видимо, он очень хотел произнести всю эту тираду спокойно, но вышел сарказм.
— Прощаю! — звенящим от возмущения голосом ответила Лена, и нашла-таки в себе силы повернуться и посмотреть ему в лицо. Сейчас оно было похоже на маску, даже прежнего Интеграла в нем было очень мало, скорее-каменное изваяние.
— Спасибо, это великодушно — процедил сквозь зубы Макс — Всего хорошего, приятно было провести с Вами время. Жду на работе — с этими словами он стремительно вышел из комнаты, а еще через пару минут с силой захлопнул входную дверь, оставив Лену в одиночестве.
Ну и пусть катится! — раздосадованно заявила Лена Роньке, который лишь укоризненно чихнул.
— Как? И ты, Брут? Ну вот, и ступай за ним! Убирайтесь вы к черту все: и ты, и Макс, и сестрица моя на пару с Олежиком… — давилась жгучими слезами Крылова и колотила ни в чем не повинную подушку.
Она панически боялась увидеть Макса снова. Почему-и сама толком не могла понять. Точнее — понимала, конечно, что ей очень стыдно перед ним. Вот только не осознавала- за что больше всего: то ли за то, что поддалась той ночью, то ли за то, что наговорила ему на следующее утро. Поразмыслив, она пришла к выводу, что за все и сразу. Но страхи оказались напрасны: Макс никак не напоминал ей о себе. Лена не встречала его больше ни в коридоре, ни у Кощея в кабинете, ни даже задерживаясь вечерами после работы. В парке она теперь тоже гуляла одна, и лишь Роник составлял ей кампанию. Но удивительнее всего было то, что финансовый директор перепоручил право собственной подписи ей самой, хотя об этом Крылова узнала от Алексея Петровича, увидев в очередном отчете две собственных визы.
— А как же Ланге? — как-то растерянно спросила Лена. Хорошо еще, что Кощей ее замешательства не заметил.
— Ай, да можем мы с Вами, голубушка, вздохнуть спокойно. Он мне пару дней назад сказал, что уезжает на следующей неделе, так как Вы с ним хорошо поработали, и теперь с филиалом проблем не будет. Так что его миссия выполнена, к всеобщей радости — удовлетворенно потер пухленькие ручки тот.
— Уезжает досрочно? И когда? — чуть изменившимся голосом проговорила Лена.
— В это воскресенье, так что можете идти и обрадовать коллектив. Мало того, что пятница, так еще и надзор уезжает
— Хорошо… — она аккуратно прикрыла за собой дверь Кощеева кабинета и неверными шагами пошла к себе.
Проходя мимо кабинета с табличкой «Максимиллиан Ланге» она, вдруг, остановилась, воровато огляделась и коснулась дверной ручки. «Надо спросить у него, действительно ли я теперь ставлю две подписи? Ну да, только это. Ведь не съест же он меня, в конце-концов?» Эта мысль придала ей решимости, и Крылова зашла к нему в кабинет.
Ланге стоял спиной к двери, совсем как в тот раз, когда они повстречались у Кощея. И даже не повернулся, словно предоставляя вошедшему самому разбираться со своими проблемами. Лена откашлялась, однако никакой реакции не последовало. Это ее раздосадовало.
— Макс — тихо позвала она, и тот резко обернулся. На какую-то долю секунды ей показалось, что на нее снова посмотрели с нежностью, но, видимо, только померещилось. Перед ней снова был Интеграл.
— Да, Вы что-то хотели мне сказать? — чуть насмешливо проговорил он.
— Мне Кощ… Алексей Петрович сказал, что Вы уезжаете в эти выходные — Лена опустила глаза.
— Да, Вы хорошо поработали, и теперь мне нечего здесь делать — странно, это было сказано, как похвала, но Лена почувствовала укор.
— Ну что ж, тогда прощайте — она протянула руку, но Ланге ее не пожал.
— Прощайте — словно нехотя ответил он и снова отвернулся к окну.
Очередной вечер пятницы был Лене в тягость. Он никак не могла себя занять, слонялась из угла в угол, а потом, позвав Роньку, все же отправилась в парк. Она сама не понимала, чего теперь хочет. Боялась и надеялась увидеть на припорошенных пушистым снегом дорожках Макса. И Лена его увидела, случайно оглянувшись на освещенную аллею у себя за спиной. Ланге стоял в тени фонаря и не отрываясь глядел на них с Ронькой. Лена хотела его окликнуть, но он, вдруг развернулся и пошел в другую сторону…
21
Макс стоял в зале отправления Пулково и глядел на электронное табло. До посадки оставалось еще три часа, а потому можно было не торопясь зарегистрироваться. Он оглянулся: вокруг деловито сновали люди с чемоданами, сумками и тележками для багажа, у самого входа работник аэропорта запаковывал баулы в пленку… Глупость какая! Ему, вдруг, очень захотелось, чтобы его провожала Лена. Да нет, какая Лена… Она же у нас Елена Михайловна! Железная леди, фройлян «Не подходи, а то хуже будет…» И надо же, что из всех женщин мира он полюбил ее. Купился на добрые грустные глаза, на хрупкую фигурку и загадку, которой, как оказалось, и не было вовсе. Оказалось, привиделось… Держала его на длинном поводке, играла, а потом, когда совсем голову потерял-ненадолго изволила допустить до тела. И ведь тогда, неделю назад, когда пришел к ней, даже не надеялся на что-то… Так… от отчаяния. Сорвался, не выдержал. Боялся и ждал, что оттолкнет, прогонит, посмеется, но когда понял, что его принимают… Дураак! Открыл ей душу, а она туда плюнула. Зачем он ей? Если б не было той ночи, может, и не так больно было бы. Не судьба… Он забыл бы со временем… Наверное. И ведь самое противное, что даже после всего продолжает по ней скучать как последний идиот.
— Молодой человек, вы на регистрацию? — раздался рядом дребезжащий голос.
— Да-да! — поспешно кивнул он, мельком взглянув на собеседницу, и прошел к стойке.
Франкфурт встретил его промозглым дождиком и довольно теплой погодой. Город вовсю готовился к Рождеству, а потому в зале прилета уже высилась рождественская ель. Прямо рядом под ней стояла высокая зеленоглазая девушка с темно-каштановыми кудрями и радостно махала ему рукой.
— Макс, привет! — подошла она к нему и счастливо заглянула в глаза. — Наконец-то ты вернулся — прошептала Криста, крепко к нему прижавшись — я скучала… Поехали к тебе?