Осенний детектив
Шрифт:
Завидев эти тапочки, Лёка чуть не зарыдала.
Почему, почему она должна ночевать здесь одна?! Что такое?! Какую она допустила промашку, что сделала не так?! Почему главный человек ее жизни собирается сейчас выйти и закрыть за собой дверь, оставив ее наедине с этими самыми тапочками?!
– Тема, – предпринимая последнюю попытку, проблеяла она, как овца. Кто-то сегодня, кажется, уже называл ее овцой. – Темочка, я так есть хочу!
– А я что-то совсем не хочу, – откликнулся он горестно. – Мне кусок
Лёка кивнула.
– Ты прими ванну погорячее и спать ложись, – заботливо сказал Артем и поцеловал ее в щеку, около губ. – Хочешь, я тебе воду открою?
– Я сама, спасибо.
– И на ночь выключи кондиционер. Вот здесь, видишь? А то будет дуть и ты к утру простынешь.
Лёка кивнула.
Кажется, он понимал, что говорит и делает что-то не то, потому что на пороге вдруг остановился, еще посмотрел на нее и спросил:
– Что?
– Все в порядке, спокойной ночи.
– Нет, Лен, подожди. Я не хочу так с тобой расставаться. Ты обиделась, да?
– Я не обиделась.
– Лена!
– Тема. – Лёка взялась за латунную ручку и потянула дверь, так чтобы не осталось никаких намеков на интимность.
Коридор так коридор. Спокойной ночи так спокойной ночи. Путь свободен.
Он стоял как вкопанный.
«Стал богатырский конь как вкопанный. Ах ты, волчья сыть, травяной мешок!..»
Значит, сейчас ей придется его уговаривать. Чтобы совесть его была чиста и спокойна. Чтобы, стало быть, он не беспокоился на ее счет, а продолжал всласть переживать из-за Настеньки. Ему и без Лёки забот хватает.
– Темочка, я правда очень устала, – сказала Лёка. По коридору кто-то прошел, не взглянув на них. Артем проводил прошедшего глазами, а потом опять обернулся к ней. – Давай спать. Завтра обо всем поговорим. И не волнуйся ты так. Я уверена, что все хорошо, тем более, видишь, персонал говорит, что была какая-то подруга…
– Этого не может быть, – твердо сказал Артем, не принимая Лёкиного легкомыслия, – я знаю всех ее подруг.
– Ну, и чудненько, – закруглилась Лёка. – Давай до завтра, мой хороший.
И она закрыла дверь.
И он ушел к себе в номер.
И больше не приходил.
Сначала она плакала в ванной. Потом перешла плакать в комнату – поплакала немного на кровати, а потом в кресле с видом на Исаакиевский собор.
Потом перестала, подтянула к подбородку замерзшие ноги – пальцы в свете уличного фонаря казались синими. А может, у нее гангрена случилась от шпилек?..
Поизучав немного синие пальцы, она вдруг вспомнила, что завтра четверг, третий четверг ноября.
Молодое божоле, предчувствие праздника, красные цветы на белой скатерти, горячее мясо, пузатые бокалы.
Ничего этого не будет. Артем страдает, и она, Лёка, должна страдать вместе с ним. Как женщина его жизни.
Нет, не просто женщина, а «главная» женщина его жизни. Или, может, «генеральная». Впрочем, генеральной когда-то была линия партии.
– Ну да, – сказала Лёка вслух, и ее голос, тихий и хриплый от слез, удивил ее саму, – я даже не могу с ним спать. Он страдает и спать со мной не хочет. А я-то как же?!
И она опять заплакала, только теперь в обратном порядке – в кресле, на кровати, а потом в ванной.
Проснувшись утром и увидев себя в зеркале, Лёка решила, что, пожалуй, ничего, кроме пластической операции, ей не поможет.
С другой стороны, сделать операцию до завтрака она не успеет, значит, и так сойдет.
Она долго поливала себя из душа – сначала очень горячая вода, потом очень холодная, потом опять горячая и так далее. К концу процедуры все лицо и тело горели, как после бани, зато неожиданно выяснилось, что у нее на лице есть глаза. Они открылись и смотрели.
Нужно было применить к себе что-нибудь утешительное, и Лёка применила белый свитер с высоким горлом – не свитер, а мечта! – длинную юбку тяжелого шелка и чулки.
Чулки были особенно хороши!..
Может, хоть сегодня ночью удастся что-нибудь такое, чему очень способствуют чулки?! Ну, это в том случае, если неприспособленная найдется. Если не найдется – вряд ли.
Высоко задрав подол, Лёка рассматривала свои ноги в кружевных чулочных резинках, когда постучали.
Лёка выпустила из рук подол, подбежала и распахнула дверь.
Артем был в куртке и с портфелем.
– Доброе утро.
Он зашел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Из коридора пахло кофе, доносились утренние голоса и какая-то музыка.
Лёка подставила лицо, и Артем опять поцеловал ее в щеку, около губ.
– Ты хорошо пахнешь, – сказала она, рассматривая его. Он всегда любил дорогие одеколоны и разбирался в них.
– Лен, – сказал он озабоченно, – я уже позавтракал.
– Как?! Без меня?!
– Я не стал тебя ждать, – он улыбнулся смущенно, но в то же время озабоченно. – Ты не обижайся, зайка, но мне уже надо ехать.
– Куда?!
– К партнерам, на Петроградскую сторону. Я позвонил, заказал пропуск. Может, там кто-нибудь что-нибудь знает про Настю!
– А почему… такая спешка-то?! Я бы с тобой поехала. Да мне позавтракать всего двадцать минут, и я готова!
– Лена, – сказал Артем очень убедительно, – мы не можем терять времени. Я и так полночи не спал!
– Я тоже, – тихонько сказала Лёка.
Он понял это по-своему.
– Ну, конечно! Я Дашеньке с утра позвонил и теще с тестем что-то такое наплел, чтобы они не волновались, но так не может дальше продолжаться! Я должен ее найти, понимаешь?