Осенний полонез. Сборник рассказов. Лирика, драма, ирония, юмор
Шрифт:
– …к сожалению, для некоторых наших политических оппонентов выборы – это способ заработать огромные деньги на торговле местами в будущем парламенте, – вытирая миниатюрным платочком вспотевшую лысину, басисто говорил тучный мужчина, сидящий слева. – Такой бизнес-подход к важной государственной кампании портит имидж страны, подрывает доверие народа к власти.
– Ну, это надо ещё доказать! – горячо прервал тучного тот, что похудее и сидящий справа. – Вы, “синие”, не гнушаетесь, кстати, платить людям деньги за участие в своих предвыборных акциях! Что не только не законно, но и аморально!
В аудитории засвистели, кто-то стал выкрикивать лозунги типа: “Долой “бордовых”, даёшь “синих”!” и громко хлопать, а Федька
За окном капало с сосулек, поддувал влажный ветер и наглым образом врывался в открытую форточку. Федька глубоко вдыхал весеннюю свежесть и морщил лоб, пристально вглядываясь в экран.
Шёл мелкий снег, но было так тепло, что на землю падали уже не снежинки, а капельки воды. Лёгкая, прозрачная дымка мягкими хлопьями укрывала посеревший от мокроты город. Перед зданием областного совета шумела и волновалась под зонтиками и без них группа людей с транспарантами. Впереди всех выделялся мужичок с надвинутой на глаза американской бейсболкой и с рупором в руках. Периодически он поднимал вверх левую, свободную, руку и заучено выкрикивал лозунги, которые с рёвом и гамом повторяла толпа. Федька стоял в первом ряду с плакатом, на котором на белом фоне было начертано чёрной краской: “Долой министров-коррупционеров!” Настроение у парня было приподнятое, и он с явным удовольствием старательно кричал со всеми. Благостное состояние Палёного объяснялось несколькими причинами. Во-первых, нагрудный карман приятно согревала денежная купюра с круглой (для него, конечно) цифрой. Во-вторых, здесь было гораздо веселее, чем в ресторане. И в-третьих, самое главное: чем-то эта предвыборная тусовка напоминала разговорное шоу! Во всяком случае, уже за первый час стояния, Федька наговорился столько, сколько и за месяц работы в кафе не получалось. Даже охрип маленько.
Когда акция закончилась, свернули плакаты, сложили их в подъехавший микроавтобус и быстро разошлись. Палёный с улыбкой ребёнка, откушавшего долгожданного мороженого, направился домой, где собирался обрадовать мать, да и отца, заработанным. Однако, на углу площади его остановил молодой человек в безупречно деловой одежде. Из-под воротника модного плаща выглядывала белоснежная рубашка с чёрным галстуком, а на голове красовалась шляпа из очень дорогого материала.
Деловой подошёл вплотную к Федьке, наклонился к уху и зашептал:
– Подработать не желаешь? – и добавил громче. – Работа не пыльная, не требующая особых навыков и тем более образования.
Федька на секунду замялся:
– А по времени?
– Да, прям сейчас и всего на пару часов!
– И за сколько?
– Стольник…
– Замётано!
Вскоре Палёный опять стоял на той же площади в первых рядах, но уже другой взволнованной толпы – более многочисленной, чем предыдущая, – с плакатом “Поддержим “синих” и наше родное правительство! Оппозиционеров на свалку истории!” Настроение у парня совсем окрасилось в радужный цвет. Цифры полученных денежных знаков легко складывались и грели душу простотой приобретения.
На этой акции рупор был мощнее и кричали громче, поэтому Федька натурально охрип, но крепился и от остальных старался не отставать. Окончание митинга прошло, как и в предыдущем случае, только микроавтобусов было двое. С улыбкой первоклассника, которому наконец-то поставили пятёрку по чистописанию, натужно откашливаясь, Палёный отправился домой.
В этот раз шёл и оглядывался: вдруг опять деньжата подвалят! И не ошибся! Когда собирался свернуть в проулок, чтобы сократить дорогу, его остановили две женщины предпенсионного возраста средней упитанности. Сладко улыбаясь подкрашенными глазами и губами, они приветливо спросили:
– Молодой человек! Можно к Вам обратиться как к мужчине?
– М-можно… – с натугой прохрипел Федька и почему-то покраснел откашливаясь.
Женщины проворно окружили парня, взяли его под руки, отвели внутрь двора и по очереди затараторили:
– Как Вас зовут, солнышко?
= Ф-Федька…
– А нас Мила и Люся!
Далее та, которая представилась Люсей, стала уверенно и изобретательно крыть все политические силы, участвовавшие в настоящих выборах. В конце она сказала:
– Надеюсь, Вы согласны с нашими выводами?
Федька в ответ что-то прохрипел и мотнул головой сверху вниз. После чего в дело вступила Мила. Она приобняла парня, наклонилась к его уху и заговорщицки прошептала:
– Подработать хочешь?…
Заметно потемнело от набежавшей чёрной тучи, и площадь перед зданием облсовета помрачнела. Снег сменился на моросящий дождь-ситничек. Федька стоял с непокрытой головой, время от времени тряс ею, стряхивая мокроту с лица, так как руки были заняты плакатом с воззванием: “Долой власть настоящую и прошлую! Голосуйте за Новую силу!”
Хотя толпа представителей Новой силы была реденькая, но кричали так громко, что пробегавший мимо бродячий пёс сначала гавкнул пару раз, а потом поджал хвост, заскулил и опрометью кинулся вон, в ближайшую подворотню!
Палёный уже не хрипел, а только открывал рот. Настроение почему-то упало: то ли от надоедливого дождя, то ли чувства голода, то ли от того, что сумма денежных знаков увеличилась не на много…
Домой вернулся к вечеру. Родители заканчивали ужин, когда Федька заглянул на кухню. Отец глянул на промокшего, уставшего сына вопросительно, а мать тревожно спросила:
– Что-то с работой не получилось? Сегодня же твоя смена…
Федька криво усмехнулся, тряхнул мокрой головой и прохрипел:
– Подробности расскажу позже, а пока…
Он полез во внутренний карман пиджака и протянул матери аккуратно свёрнутые купюры. Лицо женщины просветлело, а отец с сомнением засопел:
– Надолго ли устроился?…
Федька пожал плечами, а про себя подумал, что на этих митингах можно не только заработать, но и приблизиться к своей мечте. Осталось восстановить голос и дождаться телевизионщиков. “Кто-то на этих выборах загребает миллионы, но и мы не лыком шиты! – думал Федька, засыпая в тёплой постели после умеренно сытной еды. – Не только отхватим свой кусок хлеба, но и на телевидение пробьёмся. А там – слава, поклонницы, поездки по стране…” Сладкие мысли плавно перешли в сон, в котором Федькина мечта воплотилась самым причудливым образом: с микрофоном, украшенным изумрудами, он вёл прямую передачу с гарема, сидя голым в бассейне с неповторимыми восточными красавицами. За спинами девушек висел огромный, во всю стену плакат: “Долой синих, бордовых и жёлтых! Вся власть Голой женской силе!” Красотки обнимали Палёного, ласкали и сладко шептали: “Подработать не хочешь?…”
На следующий день, на удивление посвежевший (может после чудного сна!), Федька продолжил свой трудовой марафон на дистанции предвыборных баталий. Трудился допоздна, так как успел ещё на один митинг. Хрипота вскоре прошла. Правда, голос огрубел, но стал зычным. Через неделю Палёный уже хорошо ориентировался в политических раскладах, в плане графика митингов и суммы оплаты за участие в них. Естественно, были такие, что не платили. Но они Федьку не интересовали.
Работал с подъёмом, потому как поднакопил деньжат и уже пообщался с телевидением: не только попал в кадр, но и успел интервью дать, а, главное, познакомился с симпатичным корреспондентом Ниной, девушкой с короткой причёской в синих облегающих джинсах. Федькины доводы о демократичности проводимых выборов были такими “вескими”, что Нина после интервью хохотала до слёз и сама пожелала продолжить знакомство: такого идейного простака она ещё не встречала!