Ошейник для Лисицы 3
Шрифт:
Через несколько десятков секунд сердце наконец-то унялось. Но с этим тут же вернулась слабость. А еще сильная боль в груди.
Тяжело дыша, я опустил морду и покосился на своё тело. Первое, что я увидел – это несколько здоровенных щепок с ладонь толщиной, устрашающе торчащих из моей груди. Нащупав ближайшую я с усилием вытащил ее из себя.
Видимо из-за шока я не сразу почувствовал всю палитру ощущений.
Они докатились до меня с опозданием. Все на что меня хватило, это: зажмурившись откинуться, и жалобно протянуть:
– А-а-а-а-а...
Мех вокруг раны тут же намок. Когда я поднял лапу — вся ладонь была в крови. Будто я на скотобойне в лужу упал.
Я судорожно накрыл рану лапой, и забыв трогать остальные деревяшки торчащие из меня.
Когда я откинулся на своем снежном ложе, я вдруг понял что у меня мало времени. А кровопотеря уменьшает время еще вдвое.
– Помогите… — Простонал я. Но кругом не было ничего, кроме белесой стены снега, кружащего вокруг меня. Буря становилась расходилась в полную силу. Снежная пелена становилась такой плотной, что казалось вот-вот на северные земли опустится ночь.
Именно она для меня и настала. Спокойная и без лишних сновидений. Когда-то давно я слышал что умереть от холода не так страшно, как от кровопотери. Я лежал и ждал своей смерти, изредка приоткрывая глаза, чтобы не увидеть ничего, кроме снега. Иногда мне казалось, что стоит повернуть голову в другую сторону и там будет совсем другая картина: тёплое море, знакомая речка, впадающая в него, моя жена и дети… Конечно я думал только о них. Как мне с ними было хорошо и как я их не уберёг. Смерть показывала мне меня же самого уплывающего в море, но без своих родных и любимых, а в гордом одиночестве. Я стоял на корме, не в силах пошевелиться или крикнуть им что-то, а они, подбегая к берегу, кричали мне что-то в след, пытались догнать меня вплавь. И конечно впереди всех была моя любимая жена. Она пробиралась через набегающие на берег волны, крича мне что-то, и размахивая лапами.
– Ренар! – Послышался отдалённый знакомый крик.
Я медленно разлепил глаза.
– Тарса! – Снова услышал я, но уже намного более мощным, мужским голосом.
В белизне снежной бури проступили силуэты полярных медведей, но потом, между ними, образовались два силуэта поменьше.
– Рена-а-а-ар! – Сложив лапки у своей головы прокричал мне левый силуэт.
– Лис! Динго! Ау! – Орал большой силуэт медведя справа.
Про неё они тоже не забыли.
Я попытался выдавить из себя хоть звук, но понял что горло замёрзло настолько, что членораздельная речь стала мне не доступна. Выгнувшись, что бы хоть как то вздохнуть, я выдал какой-то безобразный полу-вой полу-крик. Больше всего это было похоже на жалобный крик морского котика. Одновременно я попытался взмахнуть лапами. Ну, насколько это было мне под силу.
Однако мои жалкие попытки были замечены.
– Туда! – Рявкнул один из них, и все четверо бросились в мою сторону. Время за которое они, прикрываясь плащами от пронизывающего ветра со снегом, пробираясь через белую толщу как через трясину, показались мне вечностью.
Наконец-то их силуэты окружили меня, защищая от порывов ветра. Эмерлина тут же присела на колени перед моей мордой, поднимая голову. Наконец-то их силуэты окружили меня, защищая от порывов ветра. Эмерлина тут же присела на колени перед моей мордой, поднимая голову.
На такое варварство я отозвался жалобным:
– А-а-а-а...
– Давай, рыжий! Быстрее, его нужно накрыть! Тут с него целое море крови натекло! Где флейта?
Арен поднёс к губам свою чудо-флейту, а белые медведи, расправив свои плащи, кое-как прикрывали нас от бушующей вокруг бури. Мой друг играл и играл, а я закрыв глаза, проваливался в сон под самую приятную в мире музыку. Эмерлина поглаживала меня по ушам, пока я прислушивался как затухает боль. Как затихает раскалывающиеся голова. Как мех на груди зашевелился выталкиваемыми изнутри деревяшками.
Я чувствовал себя, словно молодой побег весной — внутри меня всё кипело и вздувалось пузырями от магического лечения Арена. Наконец его мелодия затихла, и хотя теперь я чувствовал себя не сравнимо лучше чем несколько минут назад, но подняться я все еще не мог. Боль, увечья и раны ушли, но вот общая слабость, и разбитость организма осталась. Эмерлина проверила своей лапкой мою шею.
– Переверните его.
Не возражая, мою тушку переложили на спину, и моя жена, распахнув мою куртку, тщательно щупала мою грудь, на предмет лишних дырок в ней.
– Вроде всё в порядке. – Вздохнула она.
Я взглянул на Арена и слабо констатировал:
– Извини. Но как заклинатель змей, ты — не очень...
– А? — Растерялся целитель.
– Мой Брючный Удав не шевельнулся...
– Ренар! — Эмерлина слабо стукнула меня кулачком.
– Что? — Притворно возмутился я. — Ведь даже глисты не отозвались!
– С ним все в порядке. — Благодушно согласился один из медведей.
Я слабо перевернулся, вставая на четвереньки, а затем и на колени.
– Хорошо... Где Тарса?
Облегчение в связи с моей находкой, на мордах моих друзей тут же сменилось озабоченностью. Арен запустил лапу во внутренний карман своего плаща и продемонстрировал мне маленький кусочек мирфила, который я мог узнать где угодно.
– Все что нашли...
– Твою мать! — С чувством выдохнул я.
Я поднялся, но тут же схватился за живот. Весь пищеварительный тракт свел голодный спазм. Больно не было, но на морозе организму и так нужно много энергии. Приблизительно столько же, сколько после ускоренной регенерации. И теперь организм настойчиво требовал пищу.
Слава богу что у моей жены нашлось в запасе какое-то вяленное мясо, которым она поспешила со мной поделиться. Я в момент разгрыз сухое мясо, на отдельные волокна и чуть не захлебываясь слюной, начал разжевывать и глотать. Желудок отвлекся на эту подачку и я, на какое то время, смог отвлечься на более насущные дела.
– Ты слишком слаб чтобы идти, — сказала мне Эмерлина, — И припасов у нас больше нет…
– Надо найти Тарсу… И остатки ошейника.
– А как же бриллиант? – Спросил меня вождь клана северного ветра.