Ошейник для Лисицы 3
Шрифт:
Мне стало необычайно обидно за такие слова. Наручники с моих лап соскользнули сами собой – я даже не хотел из них выбираться. Это привело стражников в ярость, и они, взяв меня под локти, поволокли куда-то. Впрочем мне было уже всё равно – через несколько минут я отрубился.
Впрочем это было и к лучшему. Очнулся я ровно там, где мне было необходимо, да ещё и в очень удачный момент: обед. Младший по званию стражник как раз разносил миски с баландой по небольшим тюремным камерам, в одной из которых, в гордом одиночестве и сидел я. Спокойно дождавшись своей порции, я с не меньшим удовольствием отметил что и кормить заключённых стали намного лучше. Половинка луковицы и кусок чёрного хлеба, плавающий в каше из картофельных очисток – да я практически скучал по этому!
Впрочем сами стражники так ничему и не научились, в отличие от тех, которые служили при Изенгрине и запирали меня в специальной клетке, замок которой отпирался вне пределов моей досягаемости. Здесь я вскрыл его даже не прекращая кушать свою законную луковицу.
После такого обеда моим дыханием можно было убить. Похлопав стражника на углу по плечу, я глубоко вдохнул.
– Слушай, у меня из пасти не воняет? – Спросил я у него дунув ему прямо в ноздри. Честно говоря нюх у меня был не сильно хуже, но я умел пользоваться этим трюком: едкий запах лука, прямо в чувствительные ноздри волка – и вот он уже корчится от боли со слезящимися глазами. Я же поспешил сплюнуть всё, что нажевал прямо ему в морду.
В общем-то ничего страшного с ним не случится: нюха не будет несколько дней, может быть неделю. Впрочем для службы в таком месте, с немытыми бандитами, налётчиками и просто очень плохими ворами, это было даже в плюс. К тому же – они сами дали мне такое замечательное оружие. Яркий пример того, как благими намереньями вымощена дорога в ад. Изенгрин, кстати говоря, давал одну репку в день.
Выйдя из подвала в основные помещения королевского дворца, я вдохнул полной грудью: наконец-то я чувствовал себя прекрасно. Я хотел даже всплеснуть лапами, но быстро скрылся в тени какого-то гобелена от патруля.
Я и без них отлично знал куда мне надо идти: несмотря на обилие перемен в жизни, работе и содержании заключённых, кабинет начальника королевской стражи оставался на своём месте многие десятилетия, и никуда не собирался переезжать. Дверь была закрыта, но не могло же меня это остановить? Заколке Эмерлины пришлось поработать ещё раз, и вот я уже плюхнулся в удобное кресло за столом моего хорошего друга.
Я успел заскучать, перебрать и перечитать все отчёты на столе у Арена, покопаться в ящиках его стола, проверить несколько коробок с конфискатом, обыскать другую комнату на предмет какой-нибудь еды, потом воды, потом алкоголя, поваляться на небольшой койке, на которой лис видимо и провёл эту ночь, вернуться за стол и снова заскучать, пока кто-то не начал ковыряться в замочной скважине ключом.
Дверь конечно была не заперта. Арен толкнул её плечом, совершенно не удивляясь моему присутствию.
– Я даже соскучился по этому. – Заявил он, закрывая дверь на засов.
– Мне сказали, что у тебя сегодня не приёмный день. – Развёл лапами я.
– Рыжий лис, серьга в левом ухе, синяя жилетка. Воровство, погром, пьянство и дебоширство, сопротивление при аресте? – Спросил меня начальник стражи.
– Враньё. – Ответил я ему.
– Так я и думал. Воровство оставить?
Я скривил морду в недовольной усмешке. Арен расценил это по-своему.
– Никогда бы не поверил, что ты сопротивлялся аресту. Так что тебя сюда привело?
Я уступил своему другу его законное место. Начальник стражи устало плюхнулся на него, положил перед собой какую-то бумагу, что-то там заштриховал, зачеркнул, подписал что-то своё и поставил свою подпись.
– Тебе грозит лет двадцать на каторге.
– Скосишь до пяти в вашей тюрьме? – Предложил я ему.
– За что ты так с Альбертом, а? У него и без того нюх сильнее, чем у всех остальных, он отличный следопыт, а ты его так… Луком.
– Так мне за это двадцать лет грозит?
– У нас за украденную буханку хлеба теперь на пять лет сажают. Времена меняются, Ренар. Королю приходится действовать строже.
– Всё ещё лучше, чем отрубание лап, знаешь ли.
– Государству нужна рабочая сила. Дешёвая. Тут почти все готовятся к очередной войне, и проигрывать никто не хочет.
Я кивнул ему, усаживаясь перед ним на другой стул.
– Флёр тоже готовится? – Спросил я у него наконец.
– Не сложно догадаться, да? – Подтвердил мои слова Арен. – Ты видел этих ящеров? Послов?
– Один из них мой хороший друг вообще-то. Ио.
– Забудь теперь, что теперь кто-то из них твой друг, или Флёр тебе голову открутит за предательство каких-нибудь интересов клана. Будь её воля – она бы вообще никого кроме лис в клан не пускала бы.
– Даже феньков? – С интересом спросил я, наклоняясь к Арену.
– Эти – наши родственники. В какой-то мере. Говорили, что даже общее потомство может быть. Так что отделаться от Дживса, клеящегося к твоей старшей дочери будет не так просто.
– Не самый худший вариант так или иначе, – Пожав плечами, заключил я.
– Так о чём ты пришёл поговорить? – Спросил меня лис, как бы между делом обращаясь к бумагам, – Кстати больше так не делай. Я прикажу и тебя будут пускать ко мне так.
Я кивнул своему другу, принимая это к сведенью.
– Ну так? – Подал голос лис.
Я сцепил пальцы перед грудь в замок и спросил напрямую:
– Что с нами стало?
Лис устало оторвал взгляд от бесконечной бумаги.
– Повзрослели. Научились думать не только о дне сегодняшнем, но и завтрашнем. Мне приходится думать на неделю вперёд, Флёр – на полгода. Короли считают годами, и потому я им откровенно не завидую.
– Я ещё не совсем изменился. – Попытался возразить я.
– Ты тоже изменился. У тебя четверо детей, и ты волнуешься о них больше, чем о себе самом. Красавица-жена, и тебе всех надо защитить. – Парировал мой друг.
– А у тебя таких проблем нет?
Арен нервно выдохнул.
– Флёр не просто так сделала Фирию и Арину эвами. Они сами могут за себя постоять. А чтобы я защищал Флёр от кого-то? Сам-то себе можешь это представить?
Я отлично знал, что Арен был очень сильно против того чтобы лисички-близняшки принимали зелье Клитуса. Но видимо он уже смирился с тем, что обе его дочери – настоящие машины для убийств, тренированные и воспитанные так, чтобы не испытывать ни жалости, ни пощады к врагам клана, который возглавляла их мама.