Ошибка Одинокого Бизона (илл. А. Вальдмана)
Шрифт:
9. СКИТАНИЯ В ГОРАХ
Следы лыж, пересекая долину, тянулись с юга на север и вели к зарослям молоденьких сосен шагах в ста от нас. Здесь индеец задел ветку, и с деревца осыпался снег. Темно-зеленая сосенка резко выделялась на белом фоне. Быть может, индеец скрывался в зарослях.
— Мы должны узнать, там ли он, — сказал Питамакан. — Хотя нас он не слышал, но мы должны знать, откуда он пришел, зачем и куда идет.
Осторожно обойдя заросли, мы снова увидели следы лыж. Вели они прямо к реке, туда, где вода срывалась каскадами с гряды невысоких зазубренных камней. Отсюда человек направился к низовьям реки; на льду, запорошенном
Мы подошли к маленькому водопаду и с первого же взгляда поняли, зачем пришел индеец в нашу мирную долину. У самой воды снег был утоптан босыми ногами — здесь индеец босиком вошел в воду, а на утоптаном снегу были разбросаны обломки темно-зеленого камня, отбитые им от невысокой скалы, с которой извергался водопад. Питамакан поднял один из обломков н внимательно его рассмотрел.
— Так вот зачем он сюда пришел! Это мягкая порода камня, из которого кутенаи и плоскоголовые делают свои трубки.
— А как ты думаешь, откуда он пришел?
— Из лагеря своего родного племени. Горные индейцы зимуют на берегу большого озера, в которое впадает эта река. Снега там выпадает мало, и для лошадей всегда найдется корм.
— Но почему же следы тянутся не с низовьев реки? Он пришел к водопаду с юга и пересек долину?
— Верно! — воскликнул Питамакан. — Сейчас мы это узнаем.
Мы пошли назад, по следам индейца. Они привели нас к нашей западне.
— Удивительно, как это он не заметил ни западни, ни нашей тропы! — сказал я. — Посмотри, как резко видны на снегу следы наших лыж! Должно быть, он смотрел в другую сторону.
Миновав западню и продолжая идти по следам врага, мы приблизились к склону крутой горы, возвышавшейся над долиной. Здесь во многих местах снег был счищен со склона: по-видимому, индеец искал камень для трубок и, не найдя его, вынужден был спуститься к реке. Потому-то он и пересек долину.
Нам теперь было о чем подумать и поговорить. Вслед за этим индейцем могли прийти другие, также нуждавшиеся в камне для трубок. Рано или поздно они заметят наши следы. Вернувшись к западне, мы вытащили из нее куницу, а западню разобрали. Мы решили больше не приближаться к этому месту. Питамакан надеялся, что после первого же снегопада будет засыпана наша тропа, ведущая к западне. Но с этого дня мы уже не чувствовали себя в безопасности.
Когда мы сидели в хижине, нам казалось, что враг притаился где-то поблизости и караулит, чтобы нас подстрелить, как только мы выйдем. Отправляясь осматривать наши западни, мы старательно обходили те места, где враг мог устроить засаду. Питамакан жил в постоянной тревоге и, несмотря на мои протесты, решил принести нашу медвежью шкуру в жертву Солнцу. Он привязал ее крепко к толстому суку сосны и запел песню, умоляя Солнце защитить нас от врага.
Хотя мы давно уже потеряли счет дням, но после долгих вычислений решили, что на следы врага наткнулись мы в феврале. В конце марта настанет весна в прериях. Но здесь, в горах, снег будет держаться гораздо дольше — быть может, до мая. По словам Питамакана, мы должны были уйти отсюда в марте, так как с первыми признаками весны олени вернутся в горные долины, а вслед за оленями придут кутенаи.
— Как же мы отсюда уйдем? — удивился я. — Ты сам говорил, что горный перевал закрыт для нас до лета.
— Есть второй перевал, к югу отсюда, — ответил Питамакан. — Перевал Два Талисмана. Там нет ни одного опасного места.
— Значит, нам легко отсюда выбраться! Отправимся же в путь как можно раньше.
Он покачал головой.
— Нет, мы не можем идти, пока не растает
— Зачем нам спускаться в страну кутенаи? Почему бы не пойти прямо на юг, к перевалу?
Питамакан грустно усмехнулся.
— Между этой долиной и тропой Два Талисмана тянутся глубокие каньоны, высятся горы, через которые могут перебраться только птицы. И вдоль всех ручьев и рек проложены тропы, ведущие к Спинному Хребту Мира. Тропы эти похожы на тропу, которая ведет к перевалу Два Талисмана, и мы будем блуждать, пока не нападем на верный путь. Я не узнаю верной тропы, если мы не спустимся к большому озеру, откуда она начинается. А у этого озера я бывал и запомнил вехи. И не забудь, что в путь мы можем тронуться не раньше, чем стает снег в низовьях реки. Иначе на снегу будут видны отпечатки наших лыж, и враги нас выследят и догонят.
— Поднимемся к старому перевалу, где мы уже однажды прошли, — предложил я.
— Быть может, дорога окажется менее опасной, чем ты думаешь. Посмотрим, много ли там снегу и нельзя ли как-нибудь перевалить через хребет.
Питамакан заявил, что не стоит зря тратить время, но я настаивал. Если нам представлялась возможность вернуться к родному народу, мы должны были ею воспользоваться. И в конце концов я его убедил. Солнечным утром мы тронулись в путь. Быстро бежали мы на лыжах по глубокому снегу и вскоре увидели Соленые Источники. На склонах гор, словно раскинутая сеть, тянулись и переплетались тропинки, проложенные козами. Издали рассматривали мы этих странных косматых горных коз. Они держались отдельными группами. Одни лежали на снегу, другие сидели и уныло смотрели в пространство или щипали лишаи, покрывавшие почти отвесную каменную стену, с которой ветер смел снег. Некоторые стояли на едва заметных выступах и казались приклеенными к скале.
Долго смотрели мы на них и наконец пришли к заключению, что они могут карабкаться на самые неприступные скалы и проходить там, где олень непременно сорвался бы и полетел в пропасть. Рассмешил нас один старый козел. Стоя на задних ногах, он объедал лишаи, покрывавшие стену, затем решил перебраться на верхний выступ. Так как для разбега не было места и прыгнуть было нельзя, он поставил передние ноги на край выступа и подтянулся кверху, словно человек, подтягивающийся на мускулах.
Выйдя из лесу, мы начали подниматься на вершину хребта и вскоре вступили в полосу буйных зимних ветров. К счастью, в тот день ветра не было. Лыжи мы сняли, так как здесь, наверху, снег был словно спрессован ветром в твердую массу, мокасины наши не оставляли никаких следов. На склонах, обращенных к северо-западу, снега совсем не было, а на горах, высившихся с противоположной стороны, лежал снежный покров толщиной в несколько метров.
Было уже после полудня, когда мы добрались до перевала, и с первого же взгляда я убедился, что здесь нам не пройти. Крутой склон, с которого несколько месяцев назад я едва не скатился вместе с лошадью, был занесен снегом. Сверху над ним нависли зеленоватые снежные глыбы, казалось вот-вот готовые сорваться с гребня горы, острого, как лезвие ножа. Я понимал, что сделай мы еще несколько шагов — произойдет снежный обвал. Мы стояли на тропинке, проложенной козами; здесь она обрывалась. Дойдя до опасного места, козы круто повернули назад.