Ошибка природы
Шрифт:
— Как это? — не поняла я.
— А так. Я, по его убеждению, была падшей женщиной. Женщины вообще почитались Гордоном за животных. Знаете, как приятно жить с человеком, который считает тебя всего лишь «удовлетворением плоти»?
— Что? — я вытаращилась на нее, не в состоянии этому поверить.
Гордон? Тот самый, который был влюблен в Соню?
— Да, только функциональный предмет с естественным назначением. Как отхожее место… Ну да не будем. О покойниках плохо не говорят. Короче, Олю муштровал он. Так что то, во что выродилась эта славная девочка с милым личиком, — его заслуга.
Она опустила руки на колени, теребя платок. Прекрасная Флора — богиня природы, место которой было на Олимпе, украшенном цветами, раздавленная и несчастная.
Гордон же падал вниз со своего пьедестала — смешной, в шляпе и длинном плаще, как на картинке из детской книжки.
— Простите, Флора, а вы что-то знали о том, что у вашего мужа…
Ну как у нее спросить? Я не могла. Этой женщине досталась такая порция унижений, что еще одно будет лишним.
— Были любовницы? — раздвинула она губы в легкой усмешке. — Знала. Он же и сообщал. Дуры. Все. Кроме одной. Эта была такой же жертвой, как и я.
— Постойте, вы говорите о Соне?
— Кажется, ее так звали, — немного подумав, согласилась она. — Балерина?
— Да, — кивнула я.
— Значит, она. Бедная женщина!
— Почему? — спросила я.
— Он просто вынудил ее стать его любовницей. Но это не моя тайна. Могу ли я вам ее рассказывать?
— Но вы уже начали!
— Так же и закончила. Давайте не будем о ней?
Я почувствовала приступ отчаяния.
— Понимаете, ей угрожает опасность, — сказала я, поднимаясь. — Это, конечно, дело вашей совести. Мне бы очень хотелось ей помочь. Сама она никогда не расскажет мне этого — особенно если это очернит другого человека. Однако именно эта тайна может стать причиной того, что произойдет с ней. Что с ней уже происходит…
— А что с ней происходит?
Я подняла на нее глаза. Знает или нет? Имеет Флора какое-то отношение к таинственным и зловещим происшествиям или нет?
Ее глаза хранили непроницаемую чистоту. Недоумение и заинтересованность и ни капельки лжи! Чистые, ясные, как у ребенка.
— Хорошо, — вздохнула я и приступила к описанию странных происшествий в Сониной квартире.
Тщательно, в подробностях описав таинственные посещения, я удивилась тому, с каким вниманием слушает меня Флора. Она дождалась окончания моего рассказа и выдала странную реплику:
— Саша, мне кажется, что вы сейчас сочтете меня сумасшедшей, но…
Немного помолчав, как бы обдумывая, надо ли ей, собственно, так рисковать своим реноме в моих глазах, она, видимо, решила, что переживет трагический факт потери реноме, и выпалила:
— Один и тот же человек!
— Что? — переспросила я. — Что вы имеете в виду?
— Это был один и тот же человек, — прошептала она, оглядываясь почему-то на дверь. — Тот, кто приходит к Соне, и тот, кто убил моего мужа! Я это чувствую интуитивно, а почему, объяснить не могу!
Она отодвинулась и закурила.
— То есть вашей Соне грозит опасность, — спокойно заключила она и мило улыбнулась. — Печально, но факт.
Я смотрела в ее глаза, и на одно мгновение они показались мне безумными и пустыми.
Или, говоря словами того же Шекспира, «ты повернул глаза зрачками в душу, а там повсюду черные следы, и нечем вывести…». Флора сейчас повернула свои глаза зрачками в душу. Но какие же там черные следы?
«Ну и семейка», — подумала я и поднялась. Время катило к ночи с безумной скоростью.
— Мне пора, — сказала я. — Очень жаль, что так все получилось с вашим мужем.
— Мы еще встретимся? — спросила вдруг Флора.
— Боюсь, нам придется встретиться еще раз, — задумчиво сказала я, смотря на ее мужа.
Кто он был? Отец Гамлета или все-таки Полоний?
Сейчас мне казалось, что — Полоний…
Она щелкнула выключателем. Дверь в конце коридора резко хлопнула, оттуда показалась Оля.
— Уже отчаливаете? — шмыгнула она носом. Сейчас Оля казалась мне более симпатичной, хотя глаза ее явно опухли от слез.
— Время, — объяснила я. — Уже поздно. Вам нужен отдых.
— А меня допрашивать не будете? — поинтересовалась эта странная девица.
На одно мгновение мне показалось, что из ее глаз снова на минутку выглянул перепуганный ребенок, но это была только иллюзия — ее толстые губы кривились в усмешке, и я покачала головой.
— Мне хотелось бы, но не сейчас. Я думаю, вы сами придете ко мне, чтобы рассказать то, что вас волнует.
— Меня ничего не волнует, — упрямо мотнула она головой.
— И все-таки возьмите, — я протянула ей визитку с координатами нашего агентства. Она уставилась на нее, потом подняла глаза и задумчиво проговорила:
— Может быть, я приду. А может, и нет.
— Это ваше дело, — вздохнула я. И пошла прочь.
Ольга была из тех натур, против воли которых идти полная бессмыслица. Зачем нам лишать себя маленького шанса?
Впрочем, я почти не верила в то, что она придет. «Скорее всего я просто плохой детектив», — вздохнула я про себя. Очередная незадача…
Темная улица встретила меня неприветливо и немного по-хамски швырнула в лицо пригоршни холодного воздуха. Кроме того, она была пустынной, как будто холод прогнал всех обитателей, вынудив их спрятаться, оставив меня в этом холодном мире одну.
«Надо было все-таки дозвониться до Пенса, — подумала я, запахивая свою куртку поплотнее. — Мой верный рыцарь совершенно не выполняет обязанности телохранителя».
Троллейбусная остановка расположена довольно далеко от дома Гордонов. Я пошла по направлению к ней, обуреваемая мыслями о странной семье.