Ошибка. Мозаика судеб
Шрифт:
– Всего один?
– На всякий случай уточнил Плаут, хотя граф высказался предельно понятно. Гедеон кивнул.
– Даже императорам?
– Сделал он последнюю попытку выторговать у судьбы ещё один шанс.
– Даже не всем императорам, - обрадовал его граф.
– Тут надо думать...
– Плаут плеснул себе очередную порцию вина, но пить не стал. Поднял бокал за ножку, и стал рассматривать рубиновую жидкость на свет.
– Согласен. Думайте, ваше величество.
– А как это происходит? Как его включить? Я смогу всё
– Император отставил бокал.
– Нет. Без моей помощи, не сможете.
– Хм... без твоей... Но монах сказал, что только археи...
– повисла напряжённая пауза. Мужчины пристально смотрели друг на друга. Один ожидал эмоционально взрыва с неясными последствиями. Второй пытался осознать то, что простой смертный осознать не мог.
– Нет... этого не может быть... Нет!!!
– Услужливая память выудила из своих недр фразы и слова, когда-то сказанные ему разными людьми. В тот момент Плаут не обратил на них никакого внимания, посчитав несущественными. Как оказалось, некоторые из его окружения знали то, о чём император предпочитал не думать. Напрасно...
– И что мне теперь прикажешь... прикажете делать?
Гедеон скривился. Именно этого он и опасался. Не хватало ещё того, что сам император начнёт кланяться ему в пояс и возносить молитвы.
– Ваше величество, если вы действительно хотите что-то исправить в своей жизни, то я вам помогу. Только взвесьте всё хорошенько. Это ведь не пуговицы на камзоле сменить. Последствия могут быть непредсказуемыми.
– Я понимаю, господин... А как вас зовут по-настоящему?
– Ох... Ваше Императорское величество, я очень вас прошу, обращайтесь ко мне по прежнему! Иначе, я откажу вам в помощи!
– Хорошо. Но имя-то я могу узнать?
– Эйрл.
– Хм... Эйрл. Граф... надо же, - Плаут по-детски улыбнулся.
– Я могу рассказать о вас... о тебе Дамаске?
– Можете. Но она и так знает, - выражение лица императора стало обиженным, и граф поспешил оправдать царицу.
– А молчала, потому что клятву давала, как верховная жрица.
С таким аргументом не мог поспорить даже император. Клятвопреступницей Дамаска стать не могла.
– Утешил... Граф, я что тебя звал-то... Хотел место статс-советника опять предложить, только вот как теперь быть, не знаю.
– Давайте всё решим после, - предложил Гедеон.
– активируем Эсделик, а дальше видно будет.
***
С Гадрианом творилось что-то неладное. Весёлый, бесшабашный парень превратился в мрачную личность, боящуюся сказать лишнее слово. Он опять впал в то состояние, которое было у него после покушения на отца. Даже Метака не могла его расшевелить. Да и как можно повлиять на человека, если он тебя избегает, старательно и целенаправленно.
Кузина не выдержала подобного игнорирования и потребовала от жениха, чтобы тот поговорил, наконец, с братом! По-мужски.
Ассандр знал, что происходит с младшим, но считал, что не вправе вмешиваться.
– Поговорим?!
– Не теряя решительного настроя, Ассандр уселся в кресло.
Гадриан, как лежал ничком на кровати, так и продолжал лежать. Только тёмные выразительные глаза с тоскою смотрели на незваного гостя.
– М-м-м...
– Влюбился?!
– Излишне жизнерадостно произнес кронпринц и стащил виноградину из вазочки.
– Понимаю...
– М-м...
– явно неодобрительно отозвался Гадриан.
– Дурак!
Это вырвалось как-то нечаянно. Ассандр собирался сказать совершенно другое, а Гадриан приготовился слушать излияния старшего про свою любовь, и всё, что было с ней связано. Но оскорблений никак не ожидал.
– Почему это я дурак?
– Младший стремительно сел и с обидой уставился на старшего.
Кронпринц в душе расхохотался. Он понял, что надо сказать брату, чтобы тот пришёл в себя. А то кручинится, как сказочная царевна, смотреть противно.
– А чего ты в ней нашел? Непочтительная! Злопамятная! Воинственная! Чуть что, сразу за меч хватается. А рубится так, что страшно становится! Вот скажешь ей что-нибудь не то, или посмотришь искоса. Всё! Убьёт!
– Да как ты!..
– Взревел Гадриан, вскакивая с кровати и... замер, недоумённо глядя на хохочущего брата.
– Чего ржёшь?
– Радуюсь твоему возвращению из плена хандры и уныния. Скажи мне, Гадриан, что тебя ТАК напугало в этой девушке, что ты уже который день не ешь? Вон, виноград уже в изюм почти превратился. Ни с кем не разговариваешь? Неужели, её шрам?
Гадриан вздрогнул.
Он сам себе боялся признаться в том, что именно это увечье на милом лице пугало его больше всего. Ведь там, в зыбком видении она была безупречна, но жизнь горько посмеялась над его чувствами.
– Это так больно...
– выдавил из себя признание младший.
– Больнее, чем ей?
– Жёстко спросил Ассандр.
Гадриан хотел что-то возразить, оправдать свои мучения, но, неожиданно осознал, что просто испугался. Потому что реальность оказалась совсем не такой, как виделось в мечтах: нежная, трепетная, самая прекрасная из женщин оказалась бесстрашной, смелой, умеющей постоять за себя девушкой. Она и жива-то осталось только благодаря этим качествам. И только этот злополучный шрам!
– Нет...
– Тогда, почему ей хватает мужества жить с этим, а ты пасуешь? Потому что кто-то осудит твой выбор?