Ошибка. Мозаика судеб
Шрифт:
– Ты очень догадлив, Кмол, - грустно улыбнулся граф.
– Выходит, гостит у нас сам...
– конюх замолчал, лукаво поглядывая на Викара. Много лет прошло, очень много, но память хранила образ молодого правителя Септерри, как-то заночевавшего в замке Саубер.
– И ты, старый пройдоха даже ни разу не намекнул!
– Слово дал, - развёл руками старик.
– Вот и молчал.
– Так кто у нас гостит-то?
– Таната ничего не поняла, и стала пихать Кмола в спину, чтобы он сказал уже всё без утайки.
Но конюх лишь усмехнулся в усы.
–
– А ты его сама поспрошай, - посоветовал вредный Викар.
– Чего тебе стоит? Ты же смелая!
– Тьфу, на вас!
– Обиделась Таната.
– Так, стало быть, оформили бумагами, что господин граф стал нашим новым хозяином, - продолжил рассказ Викар.
– Законным.
– А раз, законным, какой тогда разговор? Да мы и не в обиде!
– Радостно огласил общее мнение Кмол.
– На такого хозяина грех жаловаться! И жена ваша тоже...
– Как понял, что жена?
– Удивился Гедеон.
Кмол нахмурился, но быстро сообразил, о чём спрашивает хозяин.
– Что жена, а не полюбовница? Ну, сперва, так и подумал. Уж простите, хозяин. Потом вижу, законная она, богами венчанная. Не то, что Раска!
Гедеон поморщился, но пенять конюху не стал.
– Ты прав, Кмол. Й'ола моя жена, мать моего сына. Она лишь недавно пришла в наш... наши края. И это должно остаться тайной. Я очень надеюсь на вашу верность!
Люди загалдели, вразнобой обещая хозяину хранить его тайну, так же, как хранил её Викар. Только любопытная Таната всё никак не могла успокоиться.
– Господин граф, - женщина вздохнула глубоко, набираясь смелости, и всё-таки спросила: - так откуда пришла ваша жена?
Гедеон посмотрел на неё с сожалением. Вот чего ей так хочется доковыряться до самых дальних уголков их тайны. И так уже сказали с лишком.
– Много будешь знать, быстро состаришься!
– Назидательно произнёс Викар.
– Земля большая, стран много, - поддержал его Кмол.
– Может, она из Джахи пришла. Какая разница?
Мужчины попытались выпроводить Танату из зала. Граф им всё сказал, пора и за дела снова приниматься. Но в этот день в женщину вселился любопытный дух, который не собирался так просто сдаваться.
– Большая!
– В голосе кормилицы слышалась обида.
– Я думала, что она спустилась к нам из Элави!
Все, кто ещё оставались в зале, замерли после такого бредового заявления Танаты. Ну, дура - баба! Совсем с глузду двинулась!
– Почему ты так решила?
– осторожно поинтересовался граф. Он-то как раз кормилицу сумасшедшей не посчитал.
– Красивая она... воздушная... необыкновенная! Как с той картины, что висела в вашем кабинете.
Гедеон понял, чем выдал себя. Он написал эту картину через год, после бегства из родного мира, вложив в портрет женщины всю свою любовь. Но все думали, что хозяин купил её у столичного мастера. Через полгода он перевёз картину в особняк в Тронберге, где её почти никто не видел.
– Ты не забыла?..
– Как забыть?
– Удивилась Таната.
– Посланница же!
Посланница.
Именно так он назвал картину.
– Таната, теперь я вынужден взять с вас ещё одну клятву, - задумчиво произнёс Гедеон.
– Сколько угодно!
– Расцвела радостной улыбкой кормилица.
– Я для вас жизни...
– и громко бухнулась на колени.
Остальные слуги тут же последовали её примеру. Даже старый Викар, кряхтя, опустился на пол и отбил земной поклон.
– Вот и поговорили...
– пробормотал граф.
– Теперь они на нас ещё и молиться станут.
***
После откровений, прозвучавших в большом зале, обитатели замка стали ощущать себя заговорщиками. Слуги, при встрече друг с другом перемигивались и многозначительно улыбались. А как видели хозяина или его гостей, то кланялись в пояс, и преданно заглядывали в глаза. Все терпели, кроме Фанагора.
– Чего они кланяются?
– Бухтел колдун.
– Что я им, царь-ампиратор? Граф, прикажи своим слугам относиться ко мне, как к человеку! Очень тебя прошу!
– Сам и прикажи, - отмахивался от него Гедеон. Тут в Тронберг к Плауту надо идти, но никто не хочет составлять ему компанию. Им, видите ли, тут замечательно.
– Некогда мне!
Он натянул парадные сапоги, начищенные до зеркального блеска, одёрнул камзол и стал прилаживать перевязь с палашом.
– Один в столицу пойдёшь?
– Тут же сменил тему Фанагор.
– Уже не боишься разгневать нашего монарха магическими фокусами?
– Раз позвал, значит смирился. А время на дорогу тратить мне не недосуг.
– Ещё бы, - усмехнулся колдун.
– Я бы на твоём месте тоже не тратил, - граф кинул на него осуждающий взгляд.
– Не зыркай... завидно просто. Ты там... узнай, если сможешь...
– Про тебя, что ли?
– Догадался Гедеон.
– Да.
– Хорошо, узнаю. А вы тут смотрите...
Попрощавшись с Фанагором, граф отправился в комнату сына, где Эйнар и Й'ола о чём-то оживлённо спорили. Но, едва он вошёл, оба вскочили с диванчика и бросились к нему. Гедеон прижал обоих к себе, понимая, как трудно разлучиться с любимыми людьми даже на час.
– Уже?
– Немного печально спросила Й'ола.
– Папа, возвращайся быстрее!
– Строго произнёс Эйнар.
– Конечно! Я быстро. Й'ола, попробуй ещё раз поговорить с Некием. Нужен он сыну!
– Попробую...
– она поцеловала его в висок.
– Возвращайся, Эйрл.
Граф с трудом разомкнул объятия.
– Уже возвращаюсь!
– Ваше величество, разрешите?
Как же давно он не слышал этот тихий, уверенный голос. Плаут даже не подозревал, что его может успокоить просто голос графа. Дать почувствовать надёжное плечо, поддержку, защиту. Сколько их, верных ему людей, преданных до конца? Барон. Сигизмунд. Граф... Пальцев одной руки много.