Ошибка.
Шрифт:
Не помню, как я домылся. Вытерся и, обернув полотенцем бедра, вышел. Выключил везде свет, оставляя гореть только небольшие бра в коридоре. Желтый мягкий свет не раздражал глаза. Я приоткрыл дверь гостевой. Зачем? Опять этот вопрос. Наверно, хотел убедиться, что с моей гостьей все в порядке. Так и было.
Ульяна лежала на кровати на боку, обнимает рукой и ногой скомканное одеяло. Голая. Я смотрел на темные волосы, раскиданные по подушке, изгиб спины, с небольшими ямочками в области поясницы, округлую попку и стройные длинные ноги. Меня обожгло желанием.
'Хочу' - это все, о чем я мог думать. С детства привык, что получаю все,
Я осторожно зашел, присел на кровать и провел рукой вдоль позвоночника. Погладил мягкую округлость ягодицы и немножко сжал. Ульяна тихонько простонала. То ли спала не так крепко, как я думал, то ли не понимала, что это не сон. От этого стона я почувствовал, что завелся до предела. Нет дороги назад. О последствиях буду думать завтра.
Смочил пальцы своей слюной и провел ими по складкам у нее между ног. Она дернулась и, повернувшись ко мне, легла на спину. Развела ноги.
– Продолжай.
Опять это взгляд. Отчаянный. Жадный. Прямой. Не взгляд, а вызов. Или призыв.
– Уверена?
Мысли о том, что мы оба не свободны, все же не покидали меня.
– Ответственность за происходящее полностью беру на себя.
Это был подарок судьбы. Наверно.
Я скинул полотенце и лег сверху. Руки и губы исследовали ее тело с настойчивостью и жадностью. 'Этого не может быть на самом деле'. Мягкая, податливая, нежная. Какая-то неземная. Гладкая кожа, пухлые губки, упругая грудь, влажное лоно. Она взяла мой член и несколько раз провела головкой по своему естеству, а потом направила его в себя. Я подался вперед и мы оба застонали. Идеально. Для нее. Для меня. Вышел и снова резко вошел. И снова стон. Я выпил его своими губами.
– Ульяна...
– Если ты сейчас остановишься, я тебя убью.
– Не смогу.
Не врал. Будь сейчас землетрясение в десять баллов, я не смогу оторваться от нее. Стал вдалбливаться в ее тело и снова и снова забывать себя. Только она. Только в ней. Только так. Как ни с кем другим.
Ульяна перехватила инициативу и заставила меня перевернуться на спину. Она оказалась сверху. Не знаю, как назвать то, что происходило после. Это не я брал ее. Это она насиловала меня. И пусть это слово не совсем подходит, так как все что происходило, было по взаимному согласию, и все же другого слова я не могу подобрать. Потому что это она контролировала весь процесс, меняла скорость, сжимала мой член своими внутренними мышцами так, что я несколько раз был на грани. Но она как-то чувствовала меня и в нужный момент сбавляла обороты. Это на какое-то время тормозило меня, а потом снова все повторялось. Пытка. Сладкая.
Я больше не мог терпеть, да и она тоже была на грани. Уже хотел было выйти из нее, но она не дала, убрала мои руки и сжала меня своими ногами, а потом долго вздрагивала в оргазме. Ритмичное сокращение ее мышц не оставило мне шанса. Кончил в нее и обнял девушку, которая обессиленно упала на меня.
– Ульян...
– Не страшно. Я знаю свой цикл, сегодня безопасный день.
Обнимая друг друга, мы уснули. Говорить не было сил, желания и, наверно, было не о чем. Завтра, а точнее уже сегодня днем все вернется на круги своя. И мы оба это понимали.
Глава 20.
Настойчивый звук телефона разбудил молодых людей. Популярная песня продолжала играть, не переставая, действуя на нервы. Ульяна поднялась с кровати и
– Да.
– Во рту пересохло, даже такое короткое слово далось с трудом.
– Я позже позвоню ему. Нет, со мной все в порядке. Просто перебрала вчера. Пока, Алиса.
Отключив телефон, девушка, захватив сумочку, прошла в ванну, умылась и причесалась. Надевать пропахшую сигаретным дымом одежду не хотелось, но пришлось. Голова болела, но она заставляла себя действовать. Нельзя сейчас поддаваться слабости и похмелью. Выйдя из ванной, почувствовала запах кофе. Зашла на кухню, чтобы попрощаться.
– Кофе будешь?
– Даниил стоял у окна с кружкой в руках. Как бы не хотелось согласиться, делать этого было нельзя. Чашка кофе потянула бы за собой разговор, к которому она была не готова, он окончательно доконал бы ее.
– Нет. Я поеду домой. Уже Алиса звонила. Мир беспокоится.
– Ты ей сказала, где ночевала?
– Баталину не хотелось бы портить отношения с сестрой. А они точно будут испорчены, если она узнает о том, что случилось. Ведь Ульяна - ее подруга и сестра мужа.
– Нет. Никто не узнает от меня.
Ее словам не было причин не верить.
– От меня тоже.
Уле больше не хотелось продолжать этот разговор, и она прошла в коридор. Натянув сапоги, девушка поднялась и встретилась взглядом с Даней.
– Что это было, Ульян?
Казалось бы простой вопрос. И в то же время такой сложный. Хотелось высказать все, что она думает, но она заставила себя молчать. Не сейчас. Никогда.
– Это была ошибка.
Она взяла сумочку и вышла за дверь. Лифта дожидаться не стала, спустилась по лестнице и вышла на улицу. Мелкий дождик и серое хмурое небо отражало ее душевное состояние.
Вспомнив, что не позвонила брату, она вытащила телефон и набрала Мира.
– Привет, ты где? Мать переживает, что ты не ночуешь дома.
– По голосу брата девушка поняла, что 'перегнула палку', не поехав вчера домой. Но что она могла? Физическое состояние не позволило ей это сделать. Да и еще кое-что, точнее кое-кто.
– Привет. Маме я вчера звонила и говорила, что останусь у подруги. Просто перепила вчера, не хотела одна возвращаться домой.
– Надо было позвонить мне. Я бы встретил, - не унимался Мирослав.
Ульяна коротко рассмеялась.
– Мир, я уже не маленькая, да и у тебя своя семья.
– На тренировку придешь?
– 'Какая тренировка? Все мышцы и так болят'
– Нет. Предупреди Антона.
Попрощавшись с братом, Ульяна огляделась. Район оказался незнакомым. Спросив у прохожего, как пройти к метро, она пошла в указанном направлении. Прогулка под дождем оказала умиротворяющее и успокаивающее воздействие. Девушка пришла к выводу, что нет смысла терзать себя. Исправить ошибку или изменить что-то уже нельзя. Да и глупо врать самой себе, ей было хорошо, она отчаянно хотела этого мужчину. Оказавшись с ним в одной постели, у нее не хватило сил противостоять своему желанию. Впервые в жизни она отдавалась так, как будто это был последний раз. Да, это и был последний раз. Даня не стал ей врать и говорить о том, что бросит Брасс ради нее. Этого и следовало ожидать. Но от этого не было менее неприятно или больно.