Ошибки и допущения
Шрифт:
Момент был упущен. Школьник вернулся обратно с пустыми руками и с помятым видом. Он смотрел тупым взглядом на дверь и не знал, как сказать, что позволил крысе беспрепятственно убежать. Мария Ивановна надеялась только на одно, что с той же ловкостью существо сумеет каким-то образом выбраться на улицу, и никто не узнает об инциденте.
– Извините, я должен был закрыть дверь, – виновато проговорил Фролов.
Коробка с таким трудом найденная в недрах устало свисала из руки паренька. Серёжа начал перекладывать её из руки в руку, как будто от этого действия она должна непременно бесследно исчезнуть.
– Поставь на парту, я после уроков выкину, – сказала Мария и махнула головой
Парень повиновался, не пригодившаяся жестянка теперь очутилась поодаль от рук Серёжи. Учительница настороженно поглядела на ученика и обратила внимание, что он не на шутку взволнован. То, что Фролов не такой как обычно намекал и его отрешённый вид во время урока, но именно сейчас пришло осознание, что это неспроста.
– Почему ты признался в том, чего не совершал? – поинтересовалась Мария.
Не успев дождаться ответа на вопрос по всей школе разнёсся звонок на урок. Увлёкшись поимкой крысы, время перемены прошло не заметно. В кабинет тут же попытался ворваться класс для которого настал момент урока. На корню учительница пресекла попытку войти, громко объявив первым зашедшим ученикам, что им нужно подождать пару минут снаружи. Когда дверь захлопнулась, Мария пошла к своему любимому месту за учительский стол и присела, продолжая ждать объяснений.
– Кому-то же нужно было признаться, – сказал Фролов, будто имел в виду очевидную истину.
– Да, но почему ты решился? Захотел сыскать уважение одноклассников? – спросила учительница, тяжело облокотив голову на руку.
– Нет, они бы это просекли и возненавидели ещё больше. Да, и толку, что я взял вину на себя, вон Хасанов тоже признался, наверняка решив, что вы мне не поверите… Просто я не хотел родительского собрания.
Фролова передёргивало от объяснений, он искоса поглядывал в сторону выхода, уже пожалев, что предложил помощь.
– Ты же понимаешь, что я могла запросто вызвать только твоих родителей. Если ты так этого боялся следовало промолчать, – резонно заметила Мария Ивановна.
Время, отнятое от урока, невосполнимо уходило, а толк от разговора продолжал теряться, но необъяснимо почему учительница продолжала ждать, чествуя, что парню нужно немного времени. По нему было заметно, как он находится на распутье, между тем, чтобы признаться и промолчать. Сделав наиболее понимающее лицо из возможных Мария надеялась, ччто это поможет разрядить обстановку.
– Я не хотел, чтобы мать Алёны узнала, что её дочь не ходит в школу. Она каждый раз её избивает, если узнаёт, что та прогуляла. Если Людмила Сергеевна дозвонилась до их квартиры в понедельник, то боюсь я знаю причину, почему Алёна не появляется, – затараторил парень, наполняя голову Марии Ивановны тяжестью.
– Подожди, подожди. Не так быстро. Ты хочешь сказать, что Алёну избила мать и поэтому она не приходит в школу?
Осмысливая сказанное, учительница пришла в ужас, она не так себе представляла причины, почему девушка не появляется. Мария почувствовала в полной мере как отвратительно поступила с ученицей, мало того, что той достаётся дома, так ещё и в школе нет покоя.
– Не знаю, в этом и проблема. Алёна как бы плохо не было всегда отвечает на мои сообщения и звонки. А с прошлой пятницы я не получил никакой весточки. Я несколько дней после школы уже хожу к её дому и брожу под окнами, ожидая, когда она выйдет. Я бы поднялся в квартиру, если бы мог. Если мать узнает, что мы дружим, она изобьёт Алёну до полусмерти. Понимаете, её мать ненавидит всех парней, и ей не докажешь, что мы просто друзья. Вы не могли бы как-нибудь разузнать, что всё в порядке, возможно, пришли бы с визитом, как учитель, разумеется. Только не в коем случае не ругайте Алёну, иначе будет плохо, – тревожно говорил Фролов.
Ученик один из всего класса продолжал верить в классного руководителя, что не могло оставить равнодушным, но Мария абсолютно не представляла, как выполнить просьбу. Пойти в совершенно незнакомую квартиру к чужим людям, одна только мыль об этом приводила к панике. За всю свою жизнь учительнице ни разу не доводилось быть в других местах жительства кроме своего. Осознав, что просьба невыполнима девушка начала искать оправдание и сделала фатальную ошибку, глянула на Серёжу, он стоял и смотрел на учителя, как на последний оплот. Внутренне сжавшись от нахлынувшей жалости Мария уже поливала себя последними словами за излишнюю отзывчивость.
– Ладно, так уж и быть схожу разведаю обстановку. Кстати не знала, что вы с Алёной друзья, так и не скажешь, ни разу не видела, чтобы вы разговаривали, – вдруг осознала классная руководительница.
– Мы общаемся за пределами школы. Если узнают, что мы друзья, Алёна автоматически станет изгоем из-за общения со мной, – пояснил Сергей.
Нахмурившись Мария не могла до конца понять истинных отношений в подвластном классе. С одной стороны, они защитили Аню, хотя могли сдать её с первых секунд, всегда так дружно прогуливали уроки, доставали учителей, а с другой стороны, нарочито предвзято относились к Фролову. Их, конечно, можно понять, он выделывался, учился лучше остальных, но неужели только поэтому отношения к ученику столь натянуты. Не сказать, что они и в самом деле строили за спиной однокласснику пакости, скорее просто негласно бойкотировали. «Могло ли за этим лежать нечто больше, чем простая неприязнь», – думалось молодому педагогу, она вскользь глянула на минутную стрелку. От урока прошло почти десять минут, за дверью стоит новая партия не замыленных умов и пора бы уже двигаться вперёд, а над загадкой подумать позднее.
– Иди на урок, – промолвила учительница недвижимому парню, – Скажи, что Мария Ивановна задержала. Мне некогда больше с тобой разговаривать.
Качнув головой, Фролов удалился, а учительница снова перестала считать, что поступает правильно и позвала класс по ту сторону зайти внутрь.
***
Закончив работу пораньше, около пяти часов, оставив большинство дел до завтра Мария шла в сторону от дома на другой конец города по адресу, что нашла в журнале. Пожалев, что не уточнила у Фролова правильность прописки Яковлевой, учительница двигалась не спеша, стараясь оттянуть момент подольше. «Надо было попросить Катю, сходить вместо меня, она бы справилась лучше», – пришла в голову Марии припозднившаяся идея, но вспомнив, что их отношения оставляют желают лучшего, быстро выкинула из головы отчаянную мысль. Продвигаясь всё глубже в неизведанный район Мария Ивановна представляла, что скажет, когда Амелия Владленовна, мать Алёны, откроет дверь.
Для начала нужно представиться, так предполагается начинать знакомство, потом вывернуть всё таким образом, будто учительница пришла с целью подтянуть школьницу по английскому языку. Мария не знала поведётся ли мать на такую ложь, но наделялась, что план выгорит, иначе можно сделать ситуацию хуже некуда.
По счастливой случайности дверь в подъезд оказалась не запрета, и Мария беспрепятственно проникла внутрь многоэтажки. Списав, это на хорошее предзнаменование учительница начала подниматься вверх на шестой этаж, минуя соблазнительный лифт. Дорога до сюда заняла не менее двадцати минут, и предстояло после оценки обстановки ещё вернуться к себе домой, путь займёт на порядок дольше и нужно бы сохранить силы, но даже минимальная вероятность очутиться в закрытом пространстве с посторонним человеком, не стоит минутной передышки.