Осколки чести
Шрифт:
Иллиан и бровью не повел:
– Попробую что-нибудь устроить.
– Молодец. – Он повернулся к Корделии. – Вам придется побыть здесь. Постарайтесь удержать Ботари в спокойном состоянии. Мы с Иллианом должны поторапливаться, или пройдет слишком много времени между тем моментом, как мы расстались с Форхаласом, и тем, когда подняли тревогу. А такое несоответствие пришлось бы объяснять. Служба безопасности принца проследит каждый наш шаг.
– Форратьер и принц принадлежат к одной партии? – спросила она, надеясь
Форкосиган горько усмехнулся.
– Они просто были хорошими друзьями.
И он ушел, оставив ее наедине с Ботари в полном смятении.
Корделия усадила сержанта в кресло, а сама уселась по-турецки на постели, пытаясь распространять вокруг себя атмосферу спокойного самоконтроля и жизнерадостности. А это было весьма нелегко: ее переполняла паника, ищущая выхода.
Ботари встал и принялся бродить по комнате, что-то бормоча. Нервный, тихий поток слов был совершенно бессвязным. Медленно текло время, ставшее вязким от страха.
Когда щелкнул замок, они оба вздрогнули – но это оказался Иллиан. Ботари пригнулся и замер, сжав рукоять несуществующего ножа.
– Слуги зверя – это руки зверя. – Голос убийцы был ровным и невыразительным. – Он кормит их кровью женщины. Плохие слуги.
Иллиан с опаской посмотрел на него и протянул Корделии несколько ампул-инжекторов.
– Вот. Сделайте ему укол. Одного достаточно, чтобы завалить атакующего слона. Извините. Не могу задерживаться.
И лейтенант-компьютер поспешно выскользнул за дверь.
– Трус, – пробормотала она ему вслед, но тут же поняла, что он прав. Наверное, у нее действительно больше шансов выполнить эту деликатную миссию – и уцелеть. Волнение Ботари уже приблизилось к критическому уровню.
Корделия отложила все ампулы, кроме одной, и направилась к больному, сияя радостной улыбкой. Однако общую картину сильно портили ее глаза, расширившиеся от страха.
– Коммодор Форкосиган хочет, чтобы вы отдохнули. Он прислал лекарство, чтобы вам помочь.
Ботари недоверчиво попятился, и она остановилась, боясь загнать его в угол.
– Это просто успокаивающее, видите?
– Снадобья зверя опьяняют демонов. Они поют и кричат. Плохое лекарство.
– Нет-нет. Это хорошее лекарство. Оно заставит демонов заснуть, – пообещала она.
Говорить с ним – все равно что идти по канату в темноте. Корделия решила испробовать другой подход.
– Смирно, солдат, – рявкнула она.
Это было ошибкой. Ботари чуть не вышиб у нее ампулу, когда она попыталась приложить ее к его руке, и железные пальцы сомкнулись у нее на запястье. Корделия зашипела от боли, но все же сумела извернуться и прижать распыляющий конец ампулы к его кисти. В следующий миг он отшвырнул ее в другой конец комнаты.
Корделия упала на спину, проехалась по
Видимо, Ботари так не считал: руки его сжались вокруг ее шеи. Твердокаменное колено уперлось в грудь, и она почувствовала сильную боль. Но тут у него начали стекленеть глаза, руки ослабли, потом разжались. Он встал на четвереньки, ошарашенно помотал головой, повалился навзничь и захрапел.
Выждав минуту, Корделия села и прислонилась к стене.
– Хочу домой, – заявила она. – В мои служебные обязанности такое не входит.
Но шутка не помогла: в горле комком поднимался истерический смех, поэтому она прибегла к более надежному способу, произнося вслух кое-какие древние слова. Вскоре к ней вернулось самообладание.
Уложить Ботари на койку было свыше ее сил. Приподняв тяжелую голову сержанта, она подсунула ему подушку и расположила поудобнее руки и ноги спящего. Когда вернется Форкосиган со своей тенью, пусть попробуют сами.
Едва успев зайти, они поспешно захлопнули дверь.
– Ну? – спросила Корделия. – Как все прошло?
– Как по маслу – словно прыжок в пекло через п-в-туннель, – бодро сообщил Форкосиган. Он знакомым жестом повернул руку ладонью вверх, и у нее сразу защемило сердце.
– Вы такой же непредсказуемый, как Ботари. Как они приняли известие об убийстве?
– Все устроилось просто великолепно. Я под арестом и должен находиться в своей каюте – меня подозревают в заговоре. Принц считает, что это я надоумил Ботари, – пояснил он. – Хотя одному Богу известно, как это мне удалось.
– Э-э… конечно, я переутомилась и не слишком хорошо соображаю. Но вы, кажется, сказали – все «просто великолепно»?
– Коммодор Форкосиган, сэр, – прервал их Иллиан. – Не забывайте, что я должен буду сообщить об этом разговоре.
– О каком разговоре? – удивился Форкосиган. – Мы с вами здесь одни. От вас же не требуется наблюдать за мной, когда я один, – это все знают. Они скоро начнут удивляться, почему вы здесь задержались.
Такая софистика заставила Иллиана нахмуриться:
– Воля императора…
– Ну-ка, ну-ка! Расскажите мне о намерениях императора! – Голос Форкосигана звенел от ярости, но лейтенант упрямо продолжал:
– Воля императора, сообщенная им мне, заключалась в том, чтобы помешать вам себя скомпрометировать. А содержание моих докладов от меня не зависит, вы это знаете.
– Вы использовали этот аргумент четыре недели назад. Результат вам известен.
Иллиан смутился.
Форкосиган проговорил негромко и властно: