Осколки легенд. Том 1
Шрифт:
– Б-братец заявил мне, что он м-меня не пр-рирезал только лишь по од-дной причине – продолжил свой рассказ Юр. – И это не н-наше бывшее р-родство, а лишь его неж-желание лишаться своего п-поста, который ему оч-чень по душе. Впрочем, я д-думаю, он врет, не в этом д-дело.
– А в чем? – тихо спросила Анна.
– Он не хочет оставаться уб-бийцей в т-твоих глазах, – тихо сказал Юр. – Т-ты уезжаешь, и м-моя смерть может кинуть на него т-такую тень, к-которая останется в т-твоей памяти. Если бы не эт-то, то еще вч-чера бы м-меня в канаве п-прикопали бы.
Анна вздохнула.
– Все из-за меня, – помолчав, сказала она. – Вот же у меня характер!
– Б-был. – Юр положил руку ей на плечо. – Б-был. Теперь все станет по-другому, я так д-думаю. Т-ты едешь в обитель, н-нас с Витольдом посылают в к-какую-то дыру около п-плато Грускат, где мы б-будем постигать бухгалтерию и с-счетоводство. Кс-стати, поблагодари с-своего отца за заботу обо мне, если бы не его д-доброта, то уже вчера я бы был нищим, б-бездомным и б-безродным. А так хоть п-профессия появится, на к-кусок хлеба заработать см-могу.
Анна заплакала.
– Д-да все нормально, т-ты не волнуйся. – Юр неловко погладил ее по плечу. – Т-ты еще станешь к-королевой, п-поверь. А если ч-что, то мы с Витольдом т-тебе поможем. Не так ли, д-дружище?
– Все зависит от награды, – пробурчал Витольд, ощупывая спину, которой за последние пару дней перепало немало розог.
– К-кто о чем… – покачал головой Юр.
Анна улыбнулась сквозь слезы и сказала:
– Об условиях мы договоримся, поверьте. Главное – королевой стать…
– Вот как-то так. – Костик уставился на Валяева, ожидая его похвалы или критики.
– Забавно, но не более, – Валяев почесал затылок. – Ты это на конкурс какой-нибудь отправь, может, в каком сборнике опубликуют. А для игры это никак. Что в этой компании будет делать игрок или даже игроки?
– Ну-у-у… – задумался Костик.
– Г-ну, – грубовато сказал Валяев. – Но персонажи любопытные, надо их состарить немного и прописать в квест с переворотом в Эйгене. Не скажу, что мысль очень необычная, но, полагаю, что не совсем и плохая.
Костик хлопнул глазами, тоже почесал затылок и закивал головой.
– А, кстати, да, – сообщил он Валяеву, который самодовольно улыбнулся. – Может выйти интересно и даже очень.
– Вот и иди, – напутствовал его Валяев. – Придумывай, пиши, потом мне расскажешь.
После того как за Костиком закрылась дверь, функционер «Радеона» набулькал себе коньяку, извлеченного из сейфа, и ухмыльнулся:
– Усыпальница, блин… Таких усыпальниц по Файроллу…
В одну лихую ночь
– Вот не понимаю я, – сказал Валяев, вкусно затянувшись сигаретой. – Как так вышло, что Анна, брат Юр и Витольд общего языка не нашли. Вроде как они старые друзья, росли вместе. Когда между ними черная кошка пробежала? Костик, ты не в курсе?
– В курсе, – ответил ему Костик и поправил очки. – Это случилось почти двадцать лет назад, в Эйгене, в одну лихую ночь…
– Плохо дело, – сказал Гейнор, вбежав в небольшую комнатушку, а после спешно задвинув за собой засов.
Его камзол был распорот на боку, на кулаке запеклась кровь, но в целом этот высокий, прекрасно сложенный мужчина был невредим. Впрочем, это никого бы не удивило, Гейнор из рода графов Савойских славился как лучший клинок Западной Марки. Ну и как первый красавец при дворе славного короля Вайлера.
– Н-насколько плохо? – спросил у него Юр, устроившийся в углу в старом разваливающемся кресле. – Б-будь добр, изъясняйся п-понятнее.
Гейнор посмотрел на него с плохо скрываемой неприязнью, а после бросил взгляд на Анну, сидевшую на кровати в наспех наброшенном халате, из-под которого были видны ее распухшие ноги.
Она побледнела, услышав слова Гейнора, и положила ладони на огромный живот. Повитухи говорили, что она должна была родить еще неделю назад, но плод упорно не желал выходить на белый свет. Королевский лекарь было предложил его величеству Вайлеру дать принцессе специальное снадобье, которое поспособствует разрешению от бремени, но тот запретил это делать.
– Если уж не смогла зачать дитя как положено дочери короля, в достойном замужестве, так пусть хоть родит по-людски, – заявил он, сердито зыркнув на лекаря из-под густых седых бровей.
Надо отметить, что в последнее время он потихоньку менял гнев на милость. Сразу после того, как беременность принцессы стала очевидна, он было заявил, что видеть ее не хочет, и со дня на день выгонит из дворца, жить с нищими на улице. А до того найдет негодяя, который ей этого ребенка заделал, и будет его очень долго убивать. Очень долго. Может, даже устроит соревнование палачей.
Естественно, никого никуда не выгнали, но Анну при этом заперли в ее покоях, запретив их покидать. От былых вольностей не осталось и следа, четыре стены да потолок – вот и все, что теперь видела опальная принцесса.
А личность удальца, который ловко пробрался под ее одеяло, так и не выяснили, как ни старались. Анна же молчала, замыкаясь в себе, как только очередная служанка по наущению короля пыталась ее разговорить на эту тему.
В течение всего срока беременности король седьмой дорогой обходил коридор, который вел к комнате дочери, но в какой-то момент он смирился с тем, что случилось. Анна все-таки была его единственным ребенком. Единственным и любимым.
Проще говоря – оттаял король, и как-то вечером, не выдержав, пришел к ней, чтобы сказать, что если будет внук, то ладно, он его признает. А если внучка… Да тоже пусть будет. Может, хоть из нее толк выйдет.