Осколки нас
Шрифт:
— За эти несколько дней я испытал больше эмоций, чем за последние пять лет. Ну, окей. Года четыре… После того, как ты меня бросила, тоже, знаешь ли, знатно крыло. Только со знаком минус. А мы ведь знаем, что дает минус на минус?
— Воронов…
— Ну, ладно. — усмехнулся. — Когда я понял, что нужен тебе… Нужен, несмотря ни что… Увидел твои слезы, переходящие в истерику… Мои чувства обострились. Оставил далеко позади обиды и боль. — Кирилл поцеловал меня в макушку, обняв так крепко, будто собирается
— Ну, и чтобы окончательно закрыть тему с Лизой… — погладив скулу, он заправил мне за ухо непослушную прядь. — Я понял, что все идет к логическому завершению еще во время отдыха. Нам было откровенно скучно вместе. Да и очевидное приелось. Этот эпизод неумолимо подходил к концу.
— Но вы ведь только съехались…
— Я не собирался с ней съезжаться, — раздраженно вздохнул. — Но как-то вечером она притащилась с чемоданом… Типа ее затопили соседи, и несколько недель уйдет на ремонт. Родни у нее здесь нет. Ну, не выставлять же за дверь? — добавил глухо.
Данное откровение несказанно удивило. Как вовремя случился потоп…
— Ты называл ее Лялей, Кирилл. Это… ужасно.
Поморщился.
— Только на дне рождении, чтобы тебя позлить. Сережки подарил с той же целью.
— Она была в курсе нашего слова… — нехотя сообщила.
— Она тебе об этом сказала? — обескураженно.
Я моргнула.
— Наверное, сам не заметил, как произнес это вслух… — Кирилл замялся. — Увы, в своей башке я не раз выдавал желаемое за действительное.
— Это было наше слово, Кирилл! Особенное… Но ты называл им другую женщину в постели… Иссек его со своей кожи!
Признаюсь, зацепило. Не могла так просто это «съесть». Вновь затянуло в водоворот обиды и горечи…
— Мы придумаем еще много наших слов, если тебя это так расстраивает… — касаясь мягкими губами моего виска, баюкая, как маленькую девочку.
— Нет, такого уже не будет… — упрямо настаивала на своем.
— Значит, будут лучше! — тяжело дышал мне в шею. — Воронова Алина.
Воронова Алина.
А ведь неплохо звучит…
— Увидел, как вы с Безруковым, лобызаясь, покинули подсобку, и чердак сорвало… Поэтому натворил дел, — покаянно вздохнул, прижимаясь к моему лбу своим.
— Реально подумал, что мы там…?
— А что я должен был думать, тем более зная… — он резко осекся.
— Зная о чем? — внимательно на него посмотрела, немного отстранившись.
И вновь эта душераздирающая эмоция…
Столько в глубоких карих глазах Кирилла было намешано: смесь отчаяния, вселенской боли и тоски. Определенно, он что-то недоговаривал… Итак, понятно, новая порция признаний окончательно меня добьет, ведь эмоционально я находилась в чистилище.
Тяжело заново собирать картину из острых осколков.
Больно. Они ранят.
— В другой раз. Хватит драмы на одну ночь. Пора переходить
К любви.
— Я сам разберусь с этим. Позже.
— И тогда всё расскажешь?
— А куда я денусь? — от его честного прямого взгляда все у меня внутри перевернулось.
Раз уж мы говорили начистоту…
— Ты сказал, что Лиза живет в твоей квартире… — предательски срывающимся голосом.
— Жила. Сегодня, наконец, забрал у нее ключи. Пришлось надавить, потому что по доброй воле она, похоже, съезжать не собиралась, — тяжело вздохнул.
— Вы работаете вместе… так или иначе будете видеться… — пробубнила себе под нос.
— Я перекинул ее на другой проект, чтобы больше не пересекаться. Полагаю, так будет правильно.
— Правда?
— С того дня, как Левицкий пригласил меня на вашу свадьбу, я больше не ночевал дома… Не хотел ее… Перестал себя обманывать. В нашем уравнении Лиза с самого начала была третьей лишней, — в его глазах читалось искреннее сожаление.
— Это ты подбил Паше нос? — запустила пальцы в его волосы, массируя кожу головы.
— Паше… — ревниво сверкнув глазами. — Еще спрашиваешь… За*бал он меня. Язык как помело! Дикарка Алина — дикарка Алина… Но знаешь, мне понравилось это прозвище…
От его севшего голоса мурашки понеслись по коже. Мы оба находились на нерве. Чего уж там… Парализовала выступающий кадык своего мужчины взглядом, ощущая, как накаляется и потрескивает между нами воздух.
— Никакая я не дикарка… — заметила смущенно.
Внезапно расслабленное выражение лица Кирилла сменилось напряженным.
— А насчет татуировки… Я свел ее не потому, что хотел тебя забыть… — запрокинув голову, он покачал ею из стороны в сторону. — После того, что ты со мной сделала, я больше года ни к кому не прикасался… — долгая пауза. — Перебил её, когда… понял, что морально не вывожу каждый раз отвечать на один и тот же тупой вопрос…
Все ясно.
Он свел ее, когда начал пускать девчонок в свою постель.
Я обещала себе больше не разводить сырость в его присутствии, но осознание всего этого размазало. Сердце, испещренное осколками нашей первой любви, отчаянно кровоточило, заставляя каждое нервное окончание гореть огнем.
— Ты сама сказала, Ляля — наше слово. Личное. Не для чужих глаз… Я не хотел, чтобы на него пялились другие. Каждый раз наблюдать, как чужие руки и губы его пачкают. Сама знаешь, у меня с психикой полный звездец…
Чужие руки и губы его пачкают.
Я всхлипнула.
— Пойдем, я покажу тебе, где сплю, когда остаюсь здесь, — подхватив меня как пушинку, Воронов отправился в тот же темный коридор, только на этот раз толкнул другую дверь.
Мы оказались в небольшой плохо освещенной комнате, в центре которой располагалась двуспальная кровать.