Осколки неба, или Подлинная история "Битлз"
Шрифт:
– Все, Стюарт! Хватит!
Пол поспешил вдогонку остальным.
Пару недель спустя в Гамбурге открылся новый клуб – «Топ Тен» [30] , еще более крутой, чем «Кайзеркеллер». Хозяин клуба Петер Экхорн сумел переманить к себе всех, кто хоть чего-нибудь стоил. (В том числе и уборщицу Розу с ее коробкой из-под леденцов, не оскудевающей таблетками.) Разговаривал он и с «Битлз», но перейти туда они могли только по истечении срока контракта. По условиям договора они не имели права играть
30
«Top Ten» – «Верхняя десятка» (англ.)
Но им очень хотелось выступить в «Топ Тене». И, когда подвернулся случай («Кайзеркеллер» на пару дней закрыла налоговая полиция), они решили, что от одного концерта на другой площадке большой беды не случится. В конце концов, Кошмидер мог и не узнать об этом.
Но он узнал. И даже не перед концертом, а за несколько часов до него. Разразился дичайший скандал.
В итоге, окончательно рассорившись с Кошмидером, Джон, скомкал опостылевший договор и бросил его хозяину в лицо. Он позволил себе поступить так еще и потому, что, во-первых, Петер Экхорн пообещал им свою помощь в «разборках», во-вторых, их покровитель гангстер Хорст Фаршер устроился вышибалой в «Топ Тен».
Было решено, что отныне «Битлз» в «Кайзеркеллере» работать не будут, и в тот же день был заключен контракт с Экхорном. Но Кошмидер не оставил это так просто.
За два часа до начала выступления «Битлз» в «Топ Тене» появилась полиция и потребовала у Джорджа паспорт.
Джордж почуял неладное и, надеясь смыться, сказал, что паспорт у него в гримерке. Но «фараоны» сопроводили его.
– Ви есть нарушать закон о молодежь, – сказал сержант, закрыв документ. – Ви есть моложе восемнадцать годов. Нельзя.
– А раньше можно было?! – встрял Джон.
– Двадцать четыре часа покидать Германия, – проигнорировал его вопрос полицейский. – Не покидать – тюрьма.
Вернув паспорт и козырнув, полицейские удалились.
«Битлз» переглянулись.
– Что будем делать? – спросил Пит.
– Да ну их, не посадят! – махнул рукой Стюарт. – Забудем об этом.
– Немцы законов не забывают, – заметил Пол.
– Но почему раньше-то все было нормально? – удивлялся Джордж.
– А ты не понял?! – разозлился Джон. – Это же твой «учитель» настучал. – И он процитировал недавно сочиненный стишок:
«Гадкий Бруно Кошмидер,Мозг твой сверху брит и сер,А в голодном жадном брюхеПауки живут и мухи!»– Поедем домой? – спросил Пол.
Ответить ему никто не успел, в гримерку заглянул Экхорн:
– Что у вас тут стряслось?
– Джорджу нет восемнадцати... – начал Джон.
– Что же вы раньше мне не сказали! Нет, так дела не делаются...
– Петер,
– В полиции у меня никого нет.
– Тогда нам придется вернуться в Ливерпуль.
– И ноги вашей больше не будет в «Топ Тене»! – Питер Экхорн вышел, сердито хлопнув дверью.
– Если мы сейчас уедем, в Гамбург нам дорога будет заказана, – резюмировал Джон. – С Кошмидером мы уже работать не сможем, а теперь еще и с Экхорном разругаемся.
И он тут же принял решение:
– Значит так. Джордж уезжает домой. Мы остаемся и работаем без него.
– А соло? – возразил Пол.
– Сам буду играть, – отрезал Джон.
«Та-ак, – подумал Пол, – мало нам плохого бас-гитариста...»
Как ни странно, Джон прилично справлялся с поставленной перед собой задачей. Тем более, что весь день перед отъездом Джордж показывал ему свои самые характерные гитарные рифы.
В «Топ Тене» их принимали на ура, к тому же большая часть тусовки «Кайзеркеллера» перешла сюда вместе с «Битлз».
Но все это продолжалось недолго.
Экхорн снял для них небольшую квартирку. Но в кинотеатре «Бемби» у самых пижонистых – Пита и Пола – осталось кое-что из одежды. Ключи были еще у них, но они боялись Кошмидера и его людей. Пойти туда решились только через пару недель, хорошенько для храбрости выпив.
Был понедельник, выходной. Отперев дверь, они к своей бывшей «спальне» пробирались в темноте, боясь включить свет. Пит стукнулся головой о притолоку и чертыхнулся.
– Погоди, – Пол достал спички.
Огонек осветил их недавнее убогое пристанище.
– Ты свети, а я все соберу, – предложил Пит.
– Ты не найдешь, – возразил Пол.
Он скомкал несколько листков с творениями Джона, подкинул пару презервативов, во множестве валявшихся на полу, и, запалив небольшой костерчик, полез через кровати к своему месту.
Внезапно стало значительно светлее.
– Эй! Ты что натворил! – закричал Пит.
Пол обернулся и выпучил глаза. Свисающие со стены лохмотья обоев пылали как сухая солома.
Поджигатели стали пожарниками. Сорвав с себя пиджаки, они принялись сбивать огонь, но тот перескакивал с одного куска обоев на другой.
И все же им удалось подавить пламя. Кашляя, чихая и протирая слезящиеся от дыма глаза, они вывалились на улицу.
– Ну, слава Богу, – облегченно вздохнул Пит. – Если бы мы спалили этот чертов сарай, мы бы потом во век не расплатились. Пойдем отсюда!
– А одежда?! – дернулся было Пол обратно.
– Надо делать ноги! – осадил его Пит. – Ты посмотри какой дымина! Сейчас сюда немцы набегут!
Пол с сожалением махнул рукой, и они поспешили прочь.
Буквально через пару часов в дверь их квартиры позвонили.
Открывать пошел Джон, и вскоре вернулся с вытянувшимся лицом.
– Кто? – спросил Стью.
– Демонстрация немецких полицейских, – мрачно ответил Джон. – Они стоят перед домом с плакатами: «Проклятые „Битлз“, убирайтесь в свою Англию и поджигайте там свои английские кинотеатры!»