Осколки нефрита
Шрифт:
Все получится как нельзя лучше. В людских действиях всегда наступает момент, когда препятствия начинают рушиться, когда вес сложившейся истории собрался в единую массу и катится подобно лавине, преодолевая любое сопротивление. Те, кто вынашивает лишь мелкие замыслы, кто возится с незначительными начинаниями, никогда не испытывают подобного ощущения и в своей невежественной зависти называют эту силу удачей. Однако удача здесь ни при чем — Стин знал это с такой же уверенностью, с какой понимал свое предназначение. То, что неудачники называют удачей, на самом деле является вознаграждением истории за хорошо продуманный риск и масштабность замыслов.
И вознаграждение
КНИГА ТРЕТЬЯ
Снег падает
и падал прежде
на его спутников,
которые были с ним,
на карликов, на клоунов
и на калек.
Снег падал,
пока они не замерзли,
потерянные среди мертвых
выходи выходи выходи
выходи малыш ко мне
это я сделал тебя
выходи малыш
выходи жемчужинка
маленькое перышко
Тоцоцтонтли, 8-Олень — 16 февраля 1843 г.
Последнюю неделю тонкая корочка льда покрывала берега Грин-ривер, отступая в солнечные дни и вновь появляясь по утрам. Изменения уровня воды в реке оставили слои льда, похожие на наросты древесных грибов на коре. Сегодня немного потеплело, однако Стивен все равно был рад, что проведет день в пещере, вдали от промозглых ветров. Когда на улице слишком жарко или слишком холодно, то хорошо спуститься в пещеры, где царит постоянная температура в пятьдесят четыре градуса [9] — и зимой, и летом, — но зимой там Стивену нравилось больше, потому что приходило меньше посетителей и они не так сильно нарушали покой пещеры.
9
Соответствует 12 градусам по Цельсию.
А вот без самой зимы можно было бы и обойтись. С тех пор как он начал думать о Монровии, мысли о теплых странах не выходили у Стивена из головы: густые влажные джунгли; дождь, теплый, как вода в ванне; солнце, которое поджарит его светлую кожу мулата до настоящей африканской черноты. Эти мысли придавали ему сил — и вызывали злость. Стивен все еще плохо спал по ночам, хотя сны о мумии приходили к нему только раз в три недели или около того. Он все время видел во сне огромный город, расположенный у большого мелкого озера среди покрытых джунглями гор. В этом городе Стивен владел недвижимостью; к нему приходили уладить споры и посоветоваться в тени огромной горы на востоке.
Это был его сон о Монровии, его мечта об Африке, которая ждет его и в которую он так жаждет вернуться. Однако с каждым разом — а сон повторялся почти каждую ночь — Стивен все больше убеждался в том, что этот город вовсе не был Монровиллем, столицей Монровии, и находился совсем не в Африке, да и смотрел он на этот город чужими глазами.
Сновидение стало его пугать.
— А ты уверен, что никто в Боулин-Грин не проболтается? — Ник Бренсфорд сидел в одной из двухместных колясок доктора Крогана, глядя в сторону гостиницы, словно Кроган немедленно выскочит из-под земли, стоит лишь упомянуть его имя.
Стивен попросил разрешения вместе с Ником уехать на ночь в Боулин-Грин на свадьбу двоюродного брата — всего лишь предлог, чтобы получить возможность спуститься в одиночку в пещеры вопреки запрету Крогана. Только Ник знал, что Стивен задумал на самом деле, и, как обычно, нервничал.
— Все будет нормально, — сказал Стивен. — Просто поезжай и не разговаривай ни с кем из посторонних. Увидимся завтра.
Он хлопнул задремавшую лошадь по крупу, и Ник скрылся в утренней дымке.
Стивен, как мальчишка, поскакал вниз по тропе, торопясь оказаться под землей, прежде чем станет совсем светло. Под ним зияла пасть пещеры, и ее теплое дыхание щекотало ноздри сладким обещанием новых открытий. Трепет предвкушения всегда охватывал Стивена, когда он оказывался с пещерой один на один, — сегодня посетителей не будет.
Солнце еще только заблестело на подмерзшей коре деревьев, когда он ступил в мир сумрака. Стивен быстро прошел через Щель Гучинса и величественную Ротонду, освещая фонарем пыльные остатки разработок селитры. Впереди изгибалась Главная пещера — гипсовый потолок ярко поблескивал там, где пока не успел почернеть от дыма. Стивену очень хотелось найти способ залезть на тридцатифутовую высоту и прикоснуться к потолку. Вот уж чего еще никому не удавалось.
Через полчаса он дошел до Гроба гиганта и остановился передохнуть, сделать пару глотков и решить, куда идти. Если продолжать идти через Главную пещеру, то выйдешь к Храму, а потом к Дальнему пределу, где пещера заканчивается гигантским обрывом. Через него наверняка должен быть какой-то проход, однако Стивен до сих пор не сумел его найти. К тому же до Дальнего предела далеко — мили три просто идти, прежде чем начнется собственно лазание по пещерам.
С другой стороны, если пройти под Гробом гиганта и через Бездомную яму, то можно налазаться вдоволь: куда ни глянь, везде пещеры, в которые он не заглядывал с прошлой осени.
Стивен надеялся, что призраки выскажут свое мнение, однако ожидание было напрасно. Духи молчали, и все решило предвкушение новых открытий. Стивен отхлебнул из фляги и юркнул в круто спускающуюся вниз галерею под Гробом гиганта.
За час до рассвета сон повторился.
Арчи поднял лицо к солнцу, ожидая момента, когда оно окажется прямо над головой — время фальшивого света, когда проделки Кролика ослепляют Глаз Древнего бога. Слева от него стояла мумия — она называла себя «чакмооль» — в роскошной накидке из зеленых перьев кецаля, по виду совсем как человек, за исключением золотистых глаз с кошачьими зрачками, которые следили за взглядом Арчи, обращенным к солнцу. Справа от Арчи стоял Майк Дайн, истекающий потом и одетый лишь в лохмотья изодранного пальто. «Нет, Арчи, не надо», — говорил он, повторяя слова, словно молитву, и изо рта у него вырывались призрачные язычки пламени. Внизу, у основания ступенчатого каменного храма, на вершине которого они стояли, пылал огромный костер, и воздух над ним колыхался от жара. Арчи посмотрел сквозь волны горячего воздуха на широкую площадь, заполненную народом, — казалось, что все они слились в едином танце. Там были Райли Стин, и Удо, и Беннетт, и Ройс Макдугалл. Позади Стина стоял полнотелый Финиас Т. Барнум, наморщив лоб, как будто пытался определить, какую роль он играет в происходящем.