Осколки перламутра
Шрифт:
Ах, Джек, где ты… чего испугался… мы ведь на Мальдивах были одни… Дочка постоянно просит купить лейку. Какую еще лейку? Ведь полная комната игрушек – у меня таких сроду не водилось. Только дешевенькие китайские… Зачем лейка? У садовника целая поливальная установка.
А что это за стерва вчера крутила пуговицу на пиджаке мужа? Он улыбался и с наигранным равнодушием посматривал по сторонам… Нет, артишоки определенно были несвежие, что-то меня мутит…
Польский магазин какой-то… почему польский, мы ведь в Америке. А-а, кажется, в разгоревшемся споре кто-то из этих напыщенных самцов
Туман в голове и накатывающая волнами тошнота терзают изнутри. Неожиданно запах свежесваренного кофе пробивается к обонянию. «Как же болит все тело. Который час? Опять проспала? Ну да черт с ним, с косметологом. Моей красоте ничто не повредит. Вон как вчера на меня пялился босс мужа, да и другие, похоже, не прочь были пофлиртовать».
– Господи, Нэнси, чего ты там бубнишь?
Кухарка, сморщив нос, соскребает с тарелки бугорки засохшей черной икры. Потом наклоняется и оттирает на полу длинный след из раздавленных икринок. Задетые ею пустые бутылки из-под шампанского гулко раскатываются в разные стороны.
Сара, икая, вопрошает:
– Это я, что ли, столько икры съела? И шампанское я?
Нэнси виновато опускает глаза:
– Не беспокойтесь, сейчас все приберу. Вот ваш кофе.
– Кстати, а Дэвид уже позавтракал?
Нэнси делает вид, что не слышит.
– Я кого спрашиваю? – угрожающе надвигается на нее Сара.
– Простите, еще не видела хозяина.
«Не ночевал?» – Сара опрокидывает чашку с кофе и стремглав взлетает по лестнице. В спальне тихо и пусто, постель не смята.
«Значит, все-таки накрутила пуговицу, мерзавка… – вчерашнее причудливо замельтешило в голове. От прилива крови застучало в висках. – А впрочем, мне все равно. Мы с ним, как оказалось, совершенно разные люди…»
Радостно возбужденная дочка выбегает из своей комнаты:
– Мамочка, мамочка! Я вчера божью коровку видела и кузнечика.
– Да-да, милая. Обязательно куплю тебе и кузнечика, и черепаху.
– У меня уже есть черепаха, – глаза ребенка наполняются слезами.
– Ой, прости, прости, ты же лейку просила. Ну скажи, зачем тебе она? У Барби ведь нет лейки. Зато много красивых платьиц, как и у тебя. Пойдем. Сейчас приму душ и поедем на набережную есть мороженое и смотреть на рыбаков с удочками. Хочешь?
Лизи торопливо вытирает слезы и бежит в комнату за любимым Мишкой.
– Можно взять его с собой?
– Конечно, родная…
– Я сейчас, мамочка…
Малышка взбирается на стул и, прильнув к окну, с любопытством наблюдает за садовником, который подрезает кусты. А уже через мгновение сверкающие на солнце струи воды обильно умывают яркую пышущую зелень. Лизи радостно хлопает в ладошки. Ей очень хочется туда, на свежую травку, к цветам и птичкам. А еще хочется полить на клумбе розы, посаженные бабушкой перед ее отъездом к себе домой. «Может, у садовника есть маленькое ведерочко?» Девочка торопливо спрыгивает на пол и направляется к входной двери.
– А где же твой Мишка? Бери скорее и пойдем.
Посвежевшая, причесанная Сара поманила за собой Лизи, которая, опасливо глядя на красный «Ferrari», застыла на пороге. Она стала бояться страшного автомобиля, после того как мама чуть не задавила маленького рыжего котенка.
Но обещанное мороженое заставило ее забыться, и малышка вприпрыжку побежала к открывшимся воротам. Потом вдруг резко развернулась и помчалась к ветвистому колючему кустарнику барбариса, над которым склонился садовник. Неуклюже прижавшись к его ноге, она прошептала: «У тебя есть маленькое ведерочко?» Старик растерялся, не зная, что сказать. Да и некому уже было отвечать. Розовое платьице мелькнуло и исчезло за ажурными решетками.
На набережной Сара купила дочери и себе два больших бокала с мороженым, украшенным физалисом, листиком мяты и вафельной пластинкой. Лизи с удовольствием начала его уплетать, то и дело поднося ложку к носу Мишки. А женщина, нехотя проглотив один из шоколадных шариков, стала оглядываться в поисках чего-то более существенного.
И тут как по заказу… На берегу появился загорелый парень с огромной корзиной на багажнике велосипеда, и его звонкий голос моментально сорвал отдыхающих с лежаков: «Вареная кукуруза, свежие мидии, креветки, соленый арахис, кола…»
Сара призывно взметнула правую руку вверх: «Эй, молодой человек! Сюда!»
Лизи не притронулась к горячему початку кукурузы, зато Сара сразу принялась за мидии. Но вскоре отодвинула пластиковую тарелку: «Нет, что ни говори, а устрицы лучше… – И, подперев голову рукой, закрыла глаза. – Мальдивы… Туда бы… в беззаботность, горячие тайны курортного романа».
Помнится, она просто хотела позлить мужа, равнодушно отпустившего ее развеяться от примелькавшихся, однообразных будней. Но чары загорелого яхтсмена заставили забыться в чужих ласковых объятиях. Такими когда-то были руки Дэвида… когда-то…
Очнувшись от назойливого видения, Сара наткнулась на растерянный взгляд Лизи, удивленной некрасивой мимикой маминого лица.
– Пойдем домой, мамочка!
– Да-да, конечно. А что, Мишка уже не хочет кукурузы?
– Он сказал отнести ее нашему садовнику.
– Ну хорошо, поехали, а то папа, наверное, уже заждался.
А Дэвид и правда нетерпеливо расхаживал возле ворот.
– Куда же вы, мои девочки, запропастились? – бросился он навстречу подъехавшему «Ferrari» и жестом фокусника вытащил из-за спины два букета цветов – большой и маленький.
– Дорогая, пожалуйста, не сердись… Мы сели играть в преферанс, и я просто потерял счет времени.
Он на самом деле слыл очень азартным игроком. Часто возвращался домой с солидным кушем, и для Сары это был приятный повод похвастать перед знакомыми, какой, дескать, удачливый у нее муж.
– Тебя ждет сюрприз…
Сочиняя на ходу нелепые домыслы, Сара неохотно переступила порог дома. При виде огромного блюда с устрицами и мидиями в центре обеденного стола она слегка опешила.
– Друг вернулся с теплых морей. Тебе передал – знает, что обожаешь. А вот еще пара баночек осетровой икры. Будем пировать? – Дэвид заискивающе заглянул в глаза жене. – Шампанское охлаждается.