Осколки Солнца
Шрифт:
— Нет, — честно ответила я. — Давно уже нет.
— Давно? А как же встреча с Ракоци в госпитале?
— Это была случайность! И ты что, следил за мной?
— У нас были кое-какие общие дела с Ракоци, — расплывчато ответил Эмбер. — Но я рад, что тебе хватило ума не связаться с ним снова.
Почему-то слова Эмбера вызвали во мне дикое раздражение.
— Вам-то что до этого, месье? Может быть, вы неравнодушны ко мне? А может, к Михаилу? Мы живём в просвещенном веке, и любовь между двумя мужчинами совсем не редкость.
— Какой же у тебя гадкий характер, Клэр. Надо же, когда-то я считал тебя милой
— И кто же тебя осчастливил? Дочь министра? Баронесса?
— Обычная библиотекарша. Думаешь, мной движет только корысть? Я тоже способен любить, и хочу, чтобы меня любили в ответ. Так что я к тебе не пристаю, не беспокойся.
Неловко получилось. Я слишком была взбудоражена и напугана появлением Эмбера, а ведь он вёл себя практически безупречно.
— Прости. Так что насчет высших?
— Я ошибался, когда решил вытравить всех высших из Парижа. Был слишком самонадеян, и недостаточно образован. Необходимо, чтобы хоть один из старых родов вернулся в столицу и возродил храм Лилит. Лучше, если это будет Луи Мартелл, но я не слышал о нём уже очень давно, как и о своей кузине. Но если тот же Ракоци решит переселиться в Париж, то знай, что я не буду слишком возражать.
У меня что, слуховые галлюцинации? Эмбер хочет, чтобы в Париже жили вампиры? Наша беседа все больше казалось мне бредом. Солнышко светит, вокруг бегают детишки, прогуливаются нарядные дамы и господа, а мы тут обсуждаем возрождение вампирского храма.
— Не понимаю, зачем тебе это.
— Равновесие. Когда Герман умер, Луи сбежал, а нечестивый храм рухнул, Париж остался без защиты.
— А жандармерия у нас на что?
— Я говорю не об обычных преступниках, а о темных тварях и сущностях с той стороны. Мой орден, в какой-то степени способен сдерживать зло, но вампиры… Мне нелегко это признавать, но высшие одним лишь своим присутствием отпугивали и отталкивали других тварей. Если говорить языком биологии, они были на вершине пищевой цепочки, и стоило им исчезнуть, как это место захотели занять другие.
— Кто? Оборотни?
— Оборотни вымерли еще во времена жеводанского зверя. По крайней мере, в нашей местности. Говорят, в Восточной Европе их ещё можно встретить в глухих лесах. Но я говорю о других… — Распалив мой интерес, Эмбер внезапно пошёл на попятные. — Тебе не стоит знать много, иначе перестанешь спать.
— Я перестану спать, если буду думать, что по ночным улицам бродят трехголовые людоеды и големы. Фантазия то у меня богатая.
— Я говорю о демонах, которые вселяются в людей, — неохотно сказал Эмбер. — Пока никто из тварей не смог воплотиться на физическом уровне, но я никогда не видел стольких одержимых, как за последние несколько лет.
Вот тут я и пожалела, что перестала носить крестик. Да и не причащалась давно. Мысль о том, что демоны реальны, пугала. Но это звучало вполне реалистично. Ведь Лилит была вполне настоящей. Произошедшее в храме вампиров никогда не изгладится в моей памяти.
— Значит, общество Орлеанского нуждается в помощи высших.
Эмбер закатил глаза, но все же кивнул.
— Ничего не могу обещать. Я не соврала — высшие обо мне забыли. Но если что, я передам твою просьбу, раз уж ты сам не хочешь кланяться им в ноги. А что делать мне и сестре, чтобы не попасть в беду?
— Да вас, Легранов, и демоны не смогут одолеть.
Лестно, конечно, но все же на воскресные службы походить стоит.
Наша встреча произвела на меня огромное впечатление, и после неё я не отпускала сестру от себя никуда. Всюду мерещились разные твари, а в каждом попавшемся на пути пьяном я видела одержимого. А затем дурные предчувствия прошли. Зато мне внезапно стало казаться, что за мной следят.
Но бояться каждый день без перерывов невозможно. Тем более что я всё больше и больше вовлекалась в привычный для себя мир искусства, готовясь к выставке. Мэтр Савар чувствовал себя не так хорошо, как хотелось, и поэтому всеми формальностями занималась я — договариваясь с галеристами, художниками, меценатами и газетчиками. Ко дню выставки я так устала, что даже не волновалась об успехе собственных картин. Хотя их и хвалили, а моя визитница прилично распухла благодаря новым знакомствам.
Когда ко мне подошёл крупный широкоплечий мужчина, с тщательно ухоженными усиками и небольшим солидным брюшком, я уже привычно растянула губы в улыбке. Судя по виду, скорее меценат, чем журналист.
— Месье, вам понравились работы наших художников.
— Клэр, ты меня не узнала?
Я пригляделась и охнула, обнимая старого друга.
— Баз, как ты изменился! И стал таким… импозантным!
— А вот ты всё такая же — почти девчонка. Только волосы зря обстригла.
Я невзначай поправила причёску, радуясь, что пока седины видно не было. Баз робко улыбнулся. Если он и помнил о той неловкой и странной ситуации, когда я пыталась на него напасть, то не держал на меня зла.
— Я купил одну из твоих картин.
— Зачем?! Я бы тебе что-нибудь подарила. Или написала специально для тебя.
— Я могу себе это позволить, — горделиво сказал Баз. — Я несколько лет назад выкупил кофейню, и дела у меня идут в гору.
— Значит, ты теперь коммерсант! И как тебе мои картины.
— Красиво, — вежливо сказал бывший бариста. — Но прежние мне нравились больше.
— Ты просто не понимаешь современное искусство, — рассмеялась я.
Я так был рад видеть Базиля, что остаток вечера провела с ним. И сама не заметила, как согласилась на свидание. На настоящее свидание. Первое за много лет. Даже с Патриком мы выбирались куда-либо… даже страшно подумать, ещё до войны. Никогда не думала, что нравлюсь Базу именно в таком плане. Или это на него так моя попытка выпить его кровушки сработала?
Но если подумать, то почему бы и нет? Я не говорю о чём-то серьезном. Сейчас я свободная женщина, и могу себе позволить принимать ухаживания, или даже завести роман. Баз хороший человек, и всегда был мне симпатичен. Возможно со временем из этого что-то получится.
… - Ты выйдешь за меня замуж, Клэр?
Приехали. У всех на виду в ресторане Базиль сделал мне предложение. На нашем первом свидании. А ведь всё так хорошо начиналось. Мы пили вино, пробовали разные вкусности, которые мне слишком долго были не по карману. Баз был необыкновенно разговорчив, но слушать его было интересно. За десять лет у него многое изменилось. Как и меня, жизнь его основательно потрепала.