Осколки Солнца
Шрифт:
— Я ни в чём не виновен!
— Знаю.
— Так почему не вмешались?
Реджина равнодушно пожала худенькими плечами.
— В этом не было смысла. Твоей жизни ничего не угрожало, а мне было интересно, сможет ли Арций довести свой план до конца. Если бы у него получилось, мы бы может и увидели империю, равной империи Македонского. Но видимо, слишком рано. Его маленькая победоносная война обернулась угрозой, расколовшей всю Европу.
— Война?
— Да. Я слышала, её называют мировой. Помнится, среди тех прогнозов, что ты отсылал старейшинам, был
— И что вы теперь от меня хотите? — мрачно сказал Михаил. — Несущийся поезд уже не остановить.
— Мне нужны твои уши и глаза. Но прежде всего — вот это вот. — Реджина подошла к Ракоци, ткнула пальцем ему в лоб и хихикнула. — Твой ум. Уже за один год в результате военных действий умерло двое высших и три младших. Один из моих замков был практически уничтожен. Смертных слишком много, их вооружение нынче слишком опасно, чтобы можно было игнорировать угрозу для нашего рода. Михаил, тебе ведь уже приходилось воевать лет сто назад?
— Да, хотя не скажу, что мне понравилось.
Грязь, холод, голод. Озверевшие солдаты, крестьяне, провожавшие их испуганными, или полными ненависти глазами. К тому же после он сильно поссорился с Луи. Тот хоть и не был сторонником Бонапарта, но эмоционально воспринял поражение Франции в войне. Ещё раз доказав, что и высшие, проводящие черту между собой и людьми, не так уж и беспристрастны. Каждый, так или иначе, находил себе место, которое мог назвать Родиной или домом. Для Михаила это была Россия. Он рос в замке под Будапештом, но именно бескрайние и холодные северные земли стали для него родными.
— Ну вот. Воспользуйся своими знаниями и связями. Узнай, то из высших косвенно или прямо использует ситуацию, чтобы получить выгоду. Кому была нужна эта бойня.
— Разве это не известно? Я могу назвать их поименно. — Михаил осторожно коснулся подсыхающей раны на плече.
— Нужны доказательства. Не все, кто был против тебя, хотел войны. Некоторые действительно думали, что совершают благо. И они сейчас в ужасе бегут прочь из Европы. Если ты станешь тем, кто спасет их имущество и шкуры, то тем самым и вернешь роду Ракоци былую славу.
— Не интересно.
Реджина склонила голову к плечу.
— Но ты теперь мой должник.
Игнорировать желание древней высшей было бы неразумно. Михаил накинул на плечи плащ, который протянул ему слуга Реджины, и поклонился перед светловолосой девушкой с невинным и детским лицом.
— Я весь в вашем распоряжении. Но для начала мне надо вернуться во Францию. Есть некоторые ниточки, которые ведут…
Реджина насмешливо фыркнула.
— Я знаю о твоей смертной. Ты не найдёшь её в Париже.
— Что… Что вы сделали?
Луи. Он свернет его тонкую шейку, если с Клэр произошла беда.
— Она жива. Но давай ты приведешь себя в порядок, а потом мы поговорим. Твои вещи здесь, в выделенной для тебя комнате. Драгмир проводит.
Спустя пару часов, Михаил посвежел, переоделся, и почти избавился от тяжелой сонной хмари и слабости.
Реджина вошла без стука.
— Красивенько, — сказала она, едва глянув в сторону картин, лежащих на столе.
— Так что насчёт моей жены? — нетерпеливо спросил Михаил.
— Ты считаешь эту смертную своей женой? — преувеличенно удивленно спросила Реджина, плюхаясь на кровать. Высшая была по-прежнему босой. Человек давно бы застудил себе всё, что можно. Венгерский замок почти не отапливался, и слугам приходилось кутаться даже в комнатах. — Она-то не считает тебя мужем. Михаил. Ты семь лет провёл в склепе. Для людей это почти вечность. Она давно уже замужем. За каким-то ирландским актеришкой, если я не ошибаюсь.
Михаил закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул.
— Вы за ней следите?
— Присматриваем. Заботимся. Исследуем. Это ведь практически уникальная ситуация — смертная, пережившая ритуал и не ставшая одной из нас. Это было раз или два за историю существования двух наших видов. Клэр сейчас в Лондоне, под опекой Елены Вальцер.
Хелен Вальцер. Добродушная младшая, ставшая главой рода. И которая, несмотря на всю свою мягкость, умела заставить с собой считаться. Отношения у них всегда были приятельскими. Не худший выбор. Но если уж Вальцер хотела через Клэр помочь ему, то могла и найти способ удержать её от связи с другим мужчиной.
— Тридцать лет, — напомнила Реджина, верно угадав ход мыслей Михаила. — Никто не рассчитывал, что ты вернешься раньше. Но ведь избавиться от смертного так легко. Ирландец не станет тебе помехой. Если боишься реакции своей девочки, то просто сделаем это так, чтобы она не подумала на тебя. В военное время это организовать проще всего. Хочешь, я попрошу Елену обо всем позаботиться?
Избавиться от помехи. И ждать, что когда-нибудь правда всплывет. Даже если он промолчит, это будет согласием, и его виной перед Клэр.
— Нет, я собираюсь убедиться во всём сам. Лондон так Лондон.
Реджина резко уселась и щелкнула пальцами, привлекая внимание помрачневшего Ракоци.
— Михаил, мне нужно полное твое внимание к реальным проблемам. Займись делом, пока я не сочла девочку помехой, как это произошло в Париже. Как оказалось, ты не из тех, кто способен разделять личное и профессиональное, и меня это печалит. Так что когда война закончится, можешь делать что хочешь. Но до этого считай, что принадлежишь мне.