Осколки тебя P.S.Навсегда
Шрифт:
Хиггинс жирная скотина, однако парни справляются и, не церемонясь, раздевают его догола. Зрелище мерзкое, но я здесь не для того, чтобы таращиться на борова, а чтобы заверить его в том, что в случае чего отстрелю ему все части тела, и начну с члена. Он не дурак, и болезненно бледнеет, увидев в моей руке оружие. Проведя параллель с прошлым, догадывается, что происходит и затыкается.
У того человека, с которым я говорил на пустыре, отсутствовали пальцы на обеих ногах. Хиггинсу вслед за членом я отстрелю башку.
Компромат на богатого развратника,
– Подпишешь, и можешь убираться. И не вздумай шутить с подписью, у меня сегодня плохое настроение. Завтра я собираюсь о тебе забыть, а ты забудь о Сендфилд-Роке и своем желании стать мэром. Больше этот город тебе не по зубам!
В Хиггинсе больше двухсот фунтов, и он грузно оседает на стул. На фоне двадцатилетнего парня, стоящего перед ним на коленях, он выглядит именно той тварью, которой является на самом деле, и он это понимает. Тому, у кого есть история, трудно сопротивляться природе.
Я достаю деньги и бросаю их на кровать, кивнув на купюры шлюхе, который спокойно стоит и курит у окна с такой рожей, словно это не он только что обрабатывал жирную скотину так, что у того встал. Оставляю Хиггинса со своими парнями, разворачиваюсь и выхожу на улицу. Вставив сигарету в зубы, бездумно иду по ней вперед просто для того, чтобы остудить ярость и разжать кулаки…
Я только что едва сдержался, чтобы никого не избить. Чтобы не слышать мысль, внезапно толкнувшуюся в сознание и выгнавшую меня из душной квартиры: «А что будет с тобой в следующий раз, Картер? Как далеко ты однажды зайдешь, чтобы остаться на темной половине луны? На что окажешься готов?»
Перед глазами, как много раз до этого, вдруг встает Николас Холт – там, в ночном океане, когда мы друг друга уже не видели, но чувствовали. Когда на пороге игры «Жизнь или смерть» мы вновь сошлись и ненависть вконец захлестнула обоих.
Тогда я ужаснулся тому, что он задумал, и был готов его убить раньше океана… Но не успел.
Он не хотел утонуть – сукин сын Холт! Он был уверен, что выплывет! Потому что опустил в «Шевроле» стекла и снял блокировку замков, чтобы вода наполнила салон и дала ему возможность открыть дверь. Я хорошо знал Ника, чтобы догадаться. Нужно быть достаточно сильным, и все получится. Набрать воздуха в легкие, оттолкнуться от сидения, справиться с холодными волнами и доплыть до той части берега, где можно выйти на сушу. Да, у него был шанс… но не у Лены. Не у той, кто однажды уже едва не оказалась за гранью, и Ник об этом знал.
Когда он сорвался в пропасть, он хотел, чтобы утонула она – его сводная сестра, которую он желал, но так и не получил.
В тот день дул северный ветер, и течение несло волны вдоль берега, высоко облизывая пенными гребнями скалы Утеса. Удар машины о воду оказался
Мне хорошо был слышен крик Лены – испуганный и беспомощный. Когда я до них добрался, я поймал ее руки и почти вытащил из машины сквозь открытое окно, но эта сволочь мешала нам. В темноте я не видел его, но знал, что он держал ее ногу, а мы все глубже уходили под воду. Волны накрывали с головой, мы все бились за жизнь, и никак не получалось глотнуть воздуха…
Кто-то должен был сдаться первым.
Я вырвал ее из машины в тот миг, когда ее руки ослабли, а у меня помутилось сознание и соленой водой обожгло легкие. Я так и не понял, терял ли его, но я потерял девчонку. Победив Николаса, вновь остался один…
Той ночью из океана я выбрался без Лены Холт, с сорванным от крика горлом и без сил. До утра искал ее снова и снова, бросался в воду и не находил… Поэтому на мысленный упрек: «Как далеко ты готов зайти, Картер Райт?», я отвечаю себе, что решился бы на многое, лишь бы достать Ника с того света.
Кто знает, возможно, если я переступлю все черты, у меня получится?
На часах час дня, светит солнце, и в этом людном месте, на пересечении улочек со множеством кафешек, в отражении стёкол я кажусь себе темной и мрачной фигурой – парень в черной куртке, с темными прядями, упавшими на лицо. Отвернувшись к дороге, я останавливаюсь и чиркаю зажигалкой, но внезапно засматриваюсь на яркое перо красного кардинала, медленно спускающееся ко мне с ветви одного из деревьев.
Оно планирует по воздуху – яркое-алое и невесомое, пока не ложится сначала на рукав, а потом и в ладонь…
– Эй, дядя, берегись! – незнакомый малыш проносится мимо на самокате, заставив меня отшатнуться в сторону.
– Извините моего сына, мистер! Он только учится кататься! – следом пробегает тучная женщина, и я, уступив ей дорогу, задеваю кого-то плечом и слышу, как за моей спиной на землю падают коробки….
– Простите, я не хотел.
– Ничего страшного! Не волнуйтесь, это всего лишь декор. Вы ничего не разбили!
Я поворачиваюсь и уже наклоняюсь, чтобы поднять одну из коробок… когда мир вокруг меня вдруг шатается и разверзается пропастью, потому что я узнаю голос.
Глава 5
Из дневника Алекса Райта
«…Иногда мне кажется, что у Грегори Батлера напрочь отсутствует чувство юмора. Когда утром перед уроком английского Картер ответил ему на приглашение в церковь словами, что ходит туда только в свободное от грехов время, а сейчас занят, он обиделся.
Конечно, Картер любит шокировать людей, но мне кажется, Грегори даже не понял, что это была шутка. Хорошо бы его отцу поменьше давить на Грега. Так он рискует превратить его в свою копию, а все знают, что преподобного Батлера в нашем городе не очень-то любят.