Осколки
Шрифт:
И увидел пленки.
Еще две кассеты лежали на полу. Они выпали из ниши, похожей на аптечку, из-за третьей секции огромного настенного зеркала, которое мы с Ирокезом разбили в драке. Не такой уж серьезный тайник, если подумать, но все-таки я задумался, что там записано.
Порно? Снафф? Компромат?
Едкий запах крови умножал головную боль, глазные яблоки пульсировали в орбитах. Ирокез весил слишком много, чтобы я мог втащить его по лестнице наверх, и я не знал, стоит ли его к чему-нибудь привязать. Его дыхание звучало прерывисто, губы заплыли и посинели. Я подволок его к столу с подбитыми мехом наручниками,
Я подобрал кассеты, поднялся по лестнице, задвинул засов на двери в подвал. Некто Фредерик Малкомбер подождет. Я обшарил кухню и гостиную в поисках телефона, но смог найти только нерабочий радиотелефон.
Копам вряд ли понравилась бы моя история; на втором этаже я подумал о том, чтобы сразу просмотреть добытые кассеты, но нужно было выйти из дома и вызвать их. Мысль о том, чтобы надолго оставить труп Бракмана в подвале, мне не понравилась, так что выбора не было. Лиза все еще лежала на кровати, тихонько похрапывая — практически беззвучно, живо напомнив мне о том, как Сьюзен заснула в моих объятиях на пляже. Не было никакого смысла оставлять ее на попечение копов; я не знал, в какой ситуации она оказалась, но, если ее найдут в таком состоянии, это может разрушить ее жизнь. Я помог ей одеться и привести себя худо-бедно в порядок.
Она проследовала за мной, как щенок, шатаясь, вышла из дома и побрела куда-то по подъездной дорожке, вихляя задом. Холодный ливень снаружи едва ли привел ее в чувство.
— А мы куда? — спросила она, ничего не понимая.
— Домой, — сказал я.
— Я не хочу возвращаться домой.
— Куда в таком случае выдвигаемся?
Лиза подумала немного.
— Домой.
При ней не было ни сумочки, ни удостоверения личности.
— Ты живешь поблизости? — спросил я.
Дернув головой, она сказала:
— Да.
— Покажешь дорогу?
— Хорошо.
Направляясь к моей машине, она поскользнулась на мокрых листьях, и ее всем телом повело к столбику ворот. Я поймал ее и вел за руку до самого «Мустанга». Потребовалось некоторое время, чтобы вытянуть из нее адрес — как оказалось, она жила совсем рядом с Линдой, в доме такого же типа застройки.
У самой входной двери я понял вдруг, что Лизе никак не попасть внутрь самой. Если это был родительский дом, хозяев на месте не было. Но либо Лиза привыкла возвращаться в неадекватном состоянии, либо продумала все наперед, потому что ключ вскоре нашелся под одной из декоративных ракушек в саду рядом с крыльцом. Мы вошли, и она опустилась на диван. Сначала я позвонил в участок Смитфилда — ему потребовалось бы время, чтобы добраться до Дикси-Хиллз, если предполагать, что он вообще приедет. Затем я дозвонился местным полицейским и вкратце рассказал о том, что произошло в доме на Блюджей-драйв; они задавали вопрос за вопросом. Я объяснил, что встречусь с ними там, и повесил трубку.
Я перевернул Лизу на бок и накинул на нее вязаное одеяло. Будучи спящей, она уже не казалась такой потасканной. Бодрствующие люди редко выглядят столь умиротворенно, невинно и гармонично.
Патрульные машины сине-белой расцветки стекались на Блюджей-драйв. Я смотрел, как они все прибывают и прибывают. Сирены и мигалки нарушали безмолвный, затянутый дымкой пейзаж. Жильцы окрестных домов выходили на лужайки, толпились на тротуарах. Четверо полицейских внимательно осмотрели меня, даже не спросив имени, но задав уйму других вопросов. Я показал им дверь в подвал и рассказал, как мы с неким Фредериком Малкомбером поссорились в клубе «Мост» и что он признался в убийстве Джона Бракмана и Эндрю Стэндона и в поджоге, уничтожившем похоронное бюро Уайта. По их виду было не похоже, что они мне поверили.
Женщина-полицейский с волосами, которые упрямо отказывались оставаться под фуражкой, попросила записать мои показания, пока другой полицейский обыскивал второй этаж. Оставшиеся двое спустились в подвал.
Она пролистала свой блокнот до пустой страницы и жестом велела мне говорить, но я замешкался, решая, где во всей этой истории начало. Я не был уверен, что хочу выдавать сразу все подробности, да и ту же Зенит Брайт впутывать не хотелось. Я признался, что свел с Бракманом знакомство на вечеринке по случаю дня рождения Сьюзен Хартфорд, поведал в подробностях о стычке с Малкомбером, завершившей вторую встречу с Ричи Саттером. Дерьмовая история-прикрытие, которую я придумал, чтобы объяснить, почему я вообще оказался в этом доме, так и не всплыла; этот момент меня не попросили прояснить.
Я надеялся, что Смитфилд объявится быстро; я предпочел бы иметь дело с ним, а не с этими чужаками. Дама-коп выглядела так, как, по моему мнению, и должен представитель закона выглядеть: с деловитой резкостью в обращении, всегда настороже, справедливая, но суровая. Именно такими я описывал копов в своих романах. Джейкоб Браунинг смог бы вызвать у женщины улыбку, но жизнь не собиралась вторить искусству. Она задала еще несколько вопросов, я ответил. Прошло всего несколько минут, прежде чем два офицера из подвала поднялись наверх и сообщили, недобро поигрывая дубинками:
— Там внизу двое мертвых мужчин.
Женщина-полицейский отошла от меня и повернулась так, что все трое встали в ряд лицом ко мне.
— Что такое? — спросил я. Вопрос, конечно, глупый — может, Ирокезу досталось от меня куда сильнее, чем следовало. Я-то не врач. Офицер, обыскивавший дом, вернулся и сам схватился за дубинку, когда увидел, что его коллеги мягко берут меня в кольцо.
— Он был жив, когда я его оставил, — сказал я. — Честно.
— Будем разбираться, — сказал офицер и кивнул троице. — Пакуйте его, ребята. Хочу сам послушать его версию событий.
Один из копов достал пистолет и остался на кухне. Двое других свели меня вниз, дабы я сам убедился в их словах. Ирокез валялся однозначно мертвый — наручниками он до сих пор оставался прикован к столу, запястье ободралось, судя по всему, от судорожных попыток выбраться. Прямо над левой бровью у него в голове зияла дыра диаметром где-то в четверть дюйма, и из нее сочилась кровь. Положение тела Бракмана переменилось — его перевернули на спину. Пистолет двадцать второго калибра валялся рядом с его вымазанной в крови рукой.
— Кто-то, очевидно, пришел и убил его, пока я вас вызванивал, — сказал я.
Они чуть не рассмеялись мне в лицо. Если бы я писал реплику для персонажа в таких же обстоятельствах, я бы и сам заставил копов поржать над ним. Мы вернулись наверх. Я рассказал историю с самого начала, опустив любые упоминания Лизы и двух кассет, ныне лежавших у меня под передним сиденьем машины. Копы ушли на совещание; шепчась меж собой, они, по-видимому, и не подозревали, насколько хорошо слышен весь их разговор. Они уже собирались отвезти меня в участок, когда появился Смитфилд.