Осколок в голове
Шрифт:
Придя к такому выводу, Заколов увидел среди разбросанного песка очень маленькую деталь. Сущую мелочь, но она его чрезвычайно заинтересовала. Это была несожженная спичка. Тихон поднял ее за серную головку и поднес к глазам. Противоположный край спички был сильно изжеван.
Заколов припомнил только одного человека, который постоянно жевал спички. Это был майор милиции Петелин. Неужели и он был здесь! Кто же тогда убийца?
Вдалеке раздался тихий звук тарахтящего автомобиля. Машина не проезжала мимо и не удалялась, ее звук становился
В показавшейся машине Тихон узнал желтый милицейский уазик. Теперь уже не оставалось сомнений: автомобиль уверенно следовал именно сюда. Около разрытой могилы уазик остановился, но выходить из него никто не спешил. Мотор был заглушён. Вокруг могилы повисла мертвая тишина.
Осматривается, решил Тихон, стараясь не высовываться. Что-то явно насторожило водителя: или потревоженный вид могилы, или, быть может, он все-таки успел заметить спрятавшуюся фигуру.
Заколов напряженно ждал. Водитель продолжал сидеть тихо. Тихон был уверен, что кто бы ни находился сейчас за рулем – это и был убийца Мартынова. Он вернулся зачем-то на место преступления. Кто это: Федорчук или Петелин? Тихон приподнял голову и попытался разглядеть водителя. Лобовое стекло автомобиля слегка отсвечивало. Тихон высунулся еще больше.
Вдруг в салоне автомобиля на доли секунды вспыхнула яркая точка и раздался звонкий хлопок выстрела. Тихон уронил голову в песок.
ГЛАВА 39
Хасим в Сарае
В столицу Золотой Орды, некогда славный город Сарай, Хасим с немногочисленным, вымотанным скорой дорогой караваном прибыл на закате.
– Доложи великому хану, что с ним хочет встретиться купец Хасим из Ургенча, – обратился Хасим к начальнику стражи при въезде в город.
– Не положено. Ты кто таков, чтобы я хана тревожил? – возразил стражник.
– Доложи куда следует. Великий хан должен срочно узнать о моем приезде! Он меня ждет, – проявил настойчивость Хасим.
Начальник стражи с сомнением посмотрел на невзрачного купца в запыленной потертой одежде. Пришедший с ним караван был невелик. Хотя, с другой стороны, в последнее время редкий караван с товарами посещал столицу Золотой Орды.
– Отправляйся к купцам в караван-сарай. Если будешь нужен, тебя разыщут, – приказал начальник стражи.
Тем же вечером Хасима вызвали во дворец хана. Встречал его сам Тохтамыш.
– Я ждал тебя на две недели раньше, Хасим! – Хан хмуро взглянул из-под изломанных недовольством бровей.
– Твое задание было трудным, великий хан. Мне мешали твои враги, но я привез то, что ты просил.
– Враги? Не напоминай мне про этих мерзких собак! Всех моих врагов ждет смерть. Это говорю я – самый славный потомок Чингиза – великий хан Тохтамыш!
Хасим вежливо поклонился после напыщенных слов хана и смиренно замолчал.
– Где товар? – успокоившись, спросил Тохтамыш.
– Вот, великий хан. Я принес образец.
Хасим сделал знак Шакену. Тот вышел на середину зала, положил на пол дощечку, достал мешочек и высыпал из него на деревяшку ровной полоской черный порошок. Затем он поднес к краю порошка горящую лучину. Порошок резко вспыхнул ярким пламенем, огонь мгновенно пробежал вдоль полоски, раздался легкий хлопок, и клуб сизого дыма взметнулся над выгоревшей дощечкой. Шакен поднял деревяшку и показал прожженное обугленное углубление. Хан и его приближенные с нескрываемым удивлением посмотрели на тот след, что оставил в доске удивительный огонь.
– Я привез лучший порох, который есть на востоке, – Хасим не удержался и согласно принятым законам рынка похвалил свой товар.
– Много ли ты его привез? – спросил Тохтамыш, погруженный в тяжелые раздумья.
– Восемнадцать мешков. По сто пятьдесят золотых дирхемов за мешок. – Хасим как опытный торговец не упустил случая обозначить первую цену.
– Охо-хо! – улыбнулся Тохтамыш. – Твоя алчность не знает границ, Хасим.
– Я стремлюсь только возвратить свои деньги, достославный хан. При работе с тобой мне не нужна нажива, – по привычке слукавил Хасим.
– Получишь по сто дирхемов, – гордо пообещал Тохтамыш. – Чеком. У моего казначея Муртазы.
– Чеком? – обеспокоился Хасим. – Но в Самарканде саррафам под страхом смерти запрещено принимать чеки из Сарая.
– Что? – взвился Тохтамыш, вскочив с громоздкого ханского кресла. – Этот хромой безродный выскочка Тимур совсем обнаглел. Я проучу его, как Мамая! Я сожгу его Самарканд, как сжег Москву. Я намотаю его кишки на свой меч! Его голову я выставлю на пику перед своим дворцом, чтобы все знали, кто полноправный хозяин в Азии!
Тохтамыш некоторое время метался из стороны в сторону, извергая молнии яростными глазами. Его приближенные старались не попадаться ему на пути и все недобро косились на Хасима. Упоминать Самарканд и Тимура здесь было не принято.
Хасим понял свою оплошность, смирился с мыслью, что денег от этой тяжелой сделки, возможно, и не получит, корил себя за невоздержанный язык и вдруг с горечью вспомнил, что этот заказ Тохтамыша он в первую очередь выполнял не ради денег, а ради спасения единственного сына Рустама.
– Где я могу увидеть своего сына? – взволнованно спросил Хасим.
– Рустама? – Тохтамыш плюхнулся в кресло, внешне успокоился и, скривив тонкие губы, очень внимательно посмотрел на купца. Огонек злорадства теплился в подобревших глазах. – Я же сказал, ты опоздал. Неделю назад мы отрубили Рустаму голову.
Ноги Хасима пошатнулись, он покачнулся, с трудом удержал равновесие, часто задышал и неуверенно побрел к Тохтамышу. Его взгляд заблестел безумными искорками. Двое охранников хана, выхватив сабли, перегородили дорогу.