Осколок в голове
Шрифт:
Равиль тупо смотрел на мотающиеся в сетке бутылки с вином. Эта кислая болгарская мочегонка, которую он выпил, не оставила кайфа в голове и сытости в пустом брюхе.
– Стой, студент. Дай портвешка дерябнуть, – прохрипел Равиль и остановился. Но Сашка шел, как и прежде, ничего не слыша. Равиль, мгновенно вскипев, злобно крикнул: – Стой, я тебе говорю! Стой, сука!
Сашка обернулся, безразлично глядя, как Равиль вытаскивает из кармана пистолет.
– Что, привал? – спокойно поинтересовался Евтушенко.
– Ты
– Нет.
– Учти, я тебя прикончу раньше! Не успеешь и глазом моргнуть. Ты о чем думаешь, урод?
– Тебя это и вправду интересует? – Сашка глядел прямо в глаза Равилю, совсем не обращая внимания на дергающийся ствол пистолета.
– Да! Мне не нравится, когда молчат. Я хочу знать, о чем ты думаешь.
– Хорошо. Я разрабатываю доказательство гипотезы о четырех красках.
– Чего?
– Видишь ли, сто лет назад в Англии решили выпустить цветную карту со всеми английскими графствами. Один составитель заметил, что достаточно всего четырех красок, чтобы графства, имеющие общую границу, были раскрашены в разные цвета. Тогда он задумался: это правило четырех красок подходит только для Англии, или оно справедливо для любой карты, которую можно изобразить на плоскости или на сфере? С тех пор эту проблему называют гипотезой о четырех красках. – Евтушенко достал из сетки бутылку: – Ты, кажется, хотел вина?
Хасимов убрал пистолет, подхватил пузырь, его пальцы и зубы вцепились в пробку. Когда пробка поддалась, он сделал большой глоток, удовлетворенно крякнул и сел на землю.
– Садись, студент. – Равиль расположился поудобнее и спросил: – Так чего ты об этих красках думаешь?
– Дело в том, что с тех пор так и нет четкого доказательства, что четырех цветов достаточно для раскраски любой, даже самой невероятной карты. В то же время никто не придумал и такой карты, для раскраски которой потребовалось бы больше, чем четыре цвета.
– Так зачем тут голову ломать? Значит, верняк!
– А может завтра кто-нибудь придумает карту из ста тысяч областей, которую нельзя раскрасить четырьмя цветами? Пока нет строгого доказательства для любого случая, все эти слова являются только предположениями, гипотезой.
Равиль с любопытством, по-новому взглянул на студента:
– И ты, значит, мысленно в голове раскрашиваешь разные карты?
– Нет. Я эту проблему решаю в терминах теории графов. Там она лучше формализована.
– Графы, бароны… – пробурчал Равиль. – И этой ерунде вас учат в институте? В жизни, студент, совсем другие проблемы. Где, например, жратву взять? Или как срубить бабок, а потом смыться от ментов? А вот еще: как охмурить классную телку?
Равиль заржал, но поперхнулся звучной отрыжкой. Его рука вновь запрокинула бутылку, кадык на худом горле дернулся несколько раз. Равиль прислушался к внутренним ощущениям.
– Будешь? – Он протянул бутылку студенту.
Сашка понимал, что уставшему организму требуется хоть какая-нибудь пища, а вино – это тоже калории. Он покорно сделал большой глоток и весь передернулся, издавая звук «бр-р-р-р». Недаром это пойло называют бормотухой, подумал он.
Плечо у Сашки болело даже в сидячем положении. На фоне общей ноющей боли плечо периодически прожигало острым клинком. Казалось, тело запомнило амплитуду шагов и продолжало отзываться уколами на каждый, даже самый незначительный, вздох.
Неожиданно Хасимов вскрикнул и вскочил, ударяя себя по ногам. Из его штанины выпал черный скорпион с загнутым вверх хвостом и шустро засеменил в сторону.
– Гад, он меня укусил! – кричал Равиль. – Он меня укусил! Он ядовитый?
– Весной – да. – Сашка с интересом смотрел, как крупный скорпион юркнул в корни сухого растения.
Равиль задрал штанину, высматривая след от укуса:
– Вот, черная точка! И красное вокруг. Смотри, как быстро краснеет. Гад! Укусил! Что теперь делать?
Евтушенко перевел взгляд на затылок склонившегося рядом Равиля. В руке Александр держал бутылку и невольно подумал, что сейчас самый подходящий момент, чтобы оглушить бандита. Но для этого надо бить живого человека тяжелой бутылкой по голове. Герои ковбойских фильмов такое проделывали постоянно, но представить, как он будет наносить жестокий удар, Евтушенко не мог.
Но, видимо, в его взгляде и позе мелькнула какая-то решимость. Равиль интуитивно почувствовал это, тут же отскочил в сторону и завопил, вытаскивая пистолет:
– Ты что задумал, урод? Это ты мне этого гада к ноге подпихнул? Ты? Признавайся, урод! Ты хотел войти в доверие, про какие-то краски болтал, а сам решил меня шлепнуть. Меня, Равиля Хасимова! Ну, все! Тебе кранты!
Он навел пистолет на грудь сидящего студента. Щелкнул предохранитель.
ГЛАВА 43
Хасим. Испытание пушки
На следующий день Хасим продал почти всех верблюдов и щедро рассчитался с работниками. Он оставил только трех самых выносливых верблюдов – себе, Рустаму и Шакену. А также белогорбую Шиху, которую никто не хотел покупать из-за почтенного возраста и диковинного внешнего вида. Повезет общую поклажу, добродушно подумал Хасим по поводу Шихи и сам себе признался, что в глубине души не хотел расставаться с верной старой верблюдицей.
В середине дня Хасим направился во дворец за ханской распиской. Сына Рустама он теперь от себя не отпускал. Верный Шакен сопровождал хозяина.