Осквернитель
Шрифт:
– Никто и ничто не держит вас здесь.
– Не держит, – подтвердил я. – Пиво – редкостная дрянь.
– И чего же тогда вы хотите от меня услышать? – потребовал болезный господин, впервые за время разговора проявляя раздражение.
– Хочу прояснить два момент.
– Слушаю вас.
Я улыбнулся и, зная наверняка, что собеседнику вопрос по вкусу не придется, спросил:
– Какие гарантии, что вы сдержите слово и окажете мне ответную услугу? Когда дело сделано, гораздо проще спустить исполнителя под
– Боюсь, мы опережаем события, – поморщился вербовщик, доставая из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист, – но раз уж вы ставите вопрос ребром, сообщаю, что с нашей стороны услуга уже оказана. Ознакомьтесь.
Ничего не понимая, я развернул бумагу и едва не присвистнул от удивления.
Это было помилование. Помилование Себастьяна вон Марта, графа Сольгрева, известного также как Себастьян Шило, собственноручно подписанное его величеством Густавом Седьмым, королем Норвейма, владетелем Руга, и завизированное гроссмейстером ордена «Пламенной длани» и главой Святого сыска.
Я судорожно глотнул пива и во все глаза уставился на вербовщика. Тот спокойно забрал у меня документ и улыбнулся:
– Даже не спрашивайте, сколько запросили за ваше помилование. – И уже на полном серьезе он добавил: – Согласитесь, никто и никогда даже не подумает искать вас в Норвейме.
– Это точно, – согласился я, про себя подумав, что одного только этого документа хватит для обвинения как минимум в государственной измене.
– Получите его на руки послезавтра, – пообещал болезный господин и, неверно истолковав мои колебания, спросил: – Надеюсь, вы не думаете, что это подделка?
Подделка? Вот уж не думаю! Нет, здесь идет игра по-крупному…
– Ни в коем случае, – уверил я собеседника. – Даже мысли такой не было.
Вербовщик спрятал помилование и вновь погладил свисавший с шеи мешочек.
– И раз уж об этом зашел разговор, не думаю, что нас устроит ваш отказ.
– Не думаю, что я могу позволить себе отказать вам, – ответил я.
Болезный пристально уставился на меня и раздельно произнес:
– Послезавтра. Здесь. В одиннадцать вечера. – И совершенно буднично добавил: – Или мы спустим на вас собак.
– Буду, – пообещал я и усмехнулся: – Если собаки не доберутся до меня раньше.
– Вам понадобится пропуск. – Вербовщик передал мне прямоугольник плотной бумаги с оттиском гербовой печати. – Из-за празднования юбилея его величества район дворца будет оцеплен.
Я изучил разрешение на беспрепятственное перемещение по городу и не сдержал удивления:
– Он действует всю эту декаду?
– Надеюсь, это хоть немного облегчит вашу жизнь, – улыбнулся болезный господин.
– Замечательно. – Я спрятал пропуск и спросил: – Работать придется во дворце?
– Какое это имеет значение?
– Чтобы попасть туда, мне как минимум понадобится перстень официала.
Болезный господин посмотрел на меня с неприкрытым сомнением.
– Разве ваш друг не сможет провести вас внутрь? – поморщился он.
– На закрытую территорию – нет. Нужно будет подтвердить официальный статус. Особенно в день празднования юбилея его величества.
– Я решу это, – пообещал собеседник и спросил: – Какой второй момент вы хотели прояснить?
– Мне нужна информация.
– Какого рода?
– Куда перевезли Берту Морянек?
– А ее перевезли?
Удивление прозвучало в голосе собеседника столь естественным образом, что в его искренности как-то сразу не осталось никаких сомнений.
– Перевезли, – озадаченно повторил я. – Несколько часов назад.
– Никаких распоряжений насчет изменения условий домашнего ареста не было.
– А мой куратор, отец Вильям, не мог сделать это втайне от остальных?
– Отец Вильям даже справить малую нужду втайне от остальных не в состоянии! – отрезал вербовщик. – Будь принято решение перевезти Берту Морянек в другое место, я бы об этом знал. Вы ничего не путаете?
– Возможно, меня ввели в заблуждение, – пробормотал я и отмахнулся: – Не важно, забудьте.
– Так вы согласны?
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – легко раскусил болезный мою маленькую хитрость.
Я ненадолго задумался над формулировкой ответа, потом поднялся из-за стола и произнес:
– Приму решение, когда дело дойдет до конкретики. Но послезавтра здесь в одиннадцать я буду в любом случае. Даю слово.
– Пытаетесь выиграть время?
– Мне нужна декада, – поморщился я. – Эти два дня для меня ничего не решают.
– Послезавтра я буду готов посвятить вас в детали.
– Тогда увидимся.
Оставив на столе недопитое пиво, я нахлобучил на голову кепку и, легко взбежав по лестнице, зашагал к дожидавшейся меня карете.
В голове царил настоящий кавардак.
Берту официально никуда не перевозили – и это обстоятельство меняло решительно все.
Примерно, как прикуп Беса к светлой комбинации карт…
3
На этот раз к особняку Берты я подобрался с задов. Перемахнул через невысокую ограду, прошелся по саду, оглядываясь и прислушиваясь к собственным ощущениям.
Но нет – ничего. Все, как и раньше, все на своих местах.
Садовника только нет, и труба над кухонькой против обыкновения не дымит.
Не хватало людей, в этом-то и заключалась проблема.
За своим комплектом ключей заехать я не успел, поэтому, не мудрствуя лукаво, выдавил окно гостиной. Дотянулся до шпингалета, распахнул раму и взобрался на подоконник.