Осквернитель
Шрифт:
Осквернитель! Именно так следует именовать не человека, но существо, которое пронзит Бездну и дотянется до самой сути Извечной Тьмы.
Кто он и как появится на свет – неведомо никому. Но без Скверны и темной волшбы рождение его невозможно.
Осквернителем станет ребенок, в чьих жилах от рождения, еще в чреве матери, будет течь Скверна и гореть черное пламя Тьмы – две стихии, полученные им от родителей. Только так и никак иначе, и
Было бы чрезвычайно опрометчиво оставлять подобному чудовищу жизнь, но кровь, в которой растворены и одновременно сосуществуют Извечная Тьма и Скверна, станет чудесным эликсиром, катализатором перехода человека на новую ступень бытия».
Беса в душу!
Будь я проклят, если это не сочинение Сквернослова – сбившегося с пути истинного ученика Модеста Оражского!
Выходит, и в самом деле здесь чернокнижник обосновался. Или закостенелый еретик, но это уже неважно, вопрос заключался в том, с какой стати этот выродок привязался ко мне.
Где я мог перейти ему дорогу? Неужто из Драгарна след тянется?
Поля пожелтевших страниц пестрели карандашными пометками, но, сколько ни вглядывался в них, разобрать смысла так и не сумел: почерк – как курица лапой, и через слово – сокращение. Быстро пролистал хрупкие листы, нет – других пометок и выделений в книге не обнаружилось.
Почему же постояльца заинтересовал именно этот фрагмент? Что в откровениях об Осквернителе увлекло его?
Я еще раз перечитал подчеркнутый текст и в голос выругался, пораженный внезапной догадкой.
Леопольд и Луиза!
Ей отец-чернокнижник передал частичку Тьмы, а он от рождения получил восприимчивость к потустороннему.
Тьма и Скверна!
Само по себе это не так страшно, но, если свести их вместе, если свести вместе четырнадцатилетних подростков…
Бесов праздник!
Я вскочил со стула и начал перетягивать стопку книг шпагатом, но только затянул первый узел, как за окном послышался непонятный шум.
Показалось, нет?
Прихватив с собой трость, я распахнул дверь черного хода, перегнулся через ограждение лестницы и окликнул парней:
– Ори! Гастон!
В ответ – тишина.
Заподозрив неладное, я в один миг скатился по шатким ступенькам и едва не споткнулся о распластанное на земле тело.
Ори?!
Присел у охранника, вокруг головы которого растекалось темное пятно, обернулся на непонятный хрип, а там – привалился спиной к стене Гастон. Одной рукой телохранитель зажимал распоротое горло, другую тянул к выходу из переулка. Попытался что-то просипеть, но кровь меж пальцев так и хлестала, и крепыш, не сумев выдавить из себя ни слова, уткнулся лицом в грязь.
Беса в душу!
Я взвыл от ярости и метнулся вдогонку за убийцей.
На куски порву! Голыми руками!
Только вылетел на улицу и сразу заметил у соседнего дома человека в сером плаще с накинутым на голову капюшоном, что со всех ног улепетывал прочь.
Я – за ним. Кричать ничего не стал, поберег дыхание. Да и толку? Добровольно убийца все равно не остановится, а стражников в Акульей пасти и днем с огнем не сыщешь. Вместо этого я поднажал, беглец тоже припустил со всех ног. Сворачивать в подворотни он не рисковал, но зато продолжал нестись по улице, так что полы короткого плаща развевались у него за спиной, словно крылья.
Уйдет? Ну уж нет!
Я весь вложился в один рывок, насколько смог, сократил отставание, а потом швырнул в беглеца трость.
И – попал!
Крутанувшаяся в полете рукоять шибанула по ноге, убийца вскрикнул от боли и сбился с шага, но я и сам, потеряв равновесие, едва не покатился на мостовой. А только выровнялся и начал сокращать отставание, хромоножка выскочил из переулка на широкий бульвар. Там горели фонари, шумели у кабаков подвыпившие компании, вовсю сновала припозднившаяся публика.
Только упущу из виду – и пиши пропало, затеряется в толпе. Сбросит плащ – и все, ищи ветра в поле…
– Держи вора! – во всю глотку заорал я тогда. – Эгей! Хватай его!
Зеваки испуганно прыснули с пути убийцы, а квартальный бестолково завертел головой по сторонам, но какой-то доброхот все же решился задержать воришку и бросился ему в ноги.
Беглец легко уклонился, подскочил к высоченной ограде, подтянулся и, неловко дернув в воздухе ногами, перевалился на другую сторону.
– Эй! Куда?! – возмутился собиравший плату за вход на цирковое представление старикан; я оттолкнул его в сторону и вскарабкался на забор.
С высоты заметил мелькнувший в проходе между шатрами серый плащ, соскочил на землю и бросился наперерез. Не успел только чуть: пальцы соскользнули с плотной ткани, и везучий сукин сын немедленно заскочил в попавшийся на пути балаган.
Миг спустя я вломился следом – и будто грудью на призрачное копье напоролся.
Зеркальный лабиринт!
Кругом одни зеркала! Зеркала, которые никому и в голову не пришло освятить!
Я крутнулся на месте, а там – лишь очередное отражение моей покрасневшей физиономии.
Моей?!
Знакомые черты лица исказились, кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, под пустыми провалами глазниц залегли чернильные тени.
Это не отражение, это бесы взирают на меня из глубины зеркал!
Ледяными крючьями вонзилось в душу потустороннее, Скверна хлынула из зеркал, растекаясь по лабиринту бурным потоком, затрещали рамы, пол под ногами прогнулся, пошел волнами потолок, а стекла искривлялись и выгибались. Окружающее начало терять материальность, отражения же бесов, напротив, понемногу проникали в наш мир, обретая призрачную плоть.