Ослепляющая страсть
Шрифт:
Вдруг я понял, почему желание найти жену «без тещи» было заведомо ложным – ведь такой не существует! Каждую кто-то родила. Я вспомнил, как некогда мой однокурсник, еврейский юноша, в шутку порекомендовал мне выбрать жену не по ее данным, а по данным ее матери, потому что «они все в один день становятся похожими на мать». Я совершил философскую ошибку и вынужден был теперь за нее расплачиваться. В том числе и в прямом смысле, денежными купюрами – потому что вынести неопределенность я не мог. Ничего не сказав Ангелине, я на следующий день полистал телефонный справочник и нашел несколько персон, предлагающих услуги частного детектива, выбрал одного, который показался мне более надежным, и позвонил. Я не транжира, но, когда ситуация требует, не скуплюсь. Мне пришлось заплатить немалую сумму, но зато уже через неделю я имел вожделенный ответ, который был мне деликатно передан
Это случилось в пятницу, а в воскресенье я посадил Ангелину в машину, чтобы наконец и Виктору с Кристой показать свою избранницу. Мы провели вчетвером прекрасный день. Мои друзья отнеслись к Ангелине с величайшей предупредительностью, и я увидел, что и она сама словно оттаивает, обретает уверенность; она даже рассмеялась несколько раз от всего сердца, весело, беззаботно.
Сам я смотрел на все это немного как бы со стороны, потому что искал ответ на несколько важнейших вопросов. Во-первых, меня, конечно, интересовало, сможет ли мать узнать ребенка, которого она не видела с рождения, как бы «голосом крови»? Нет, ни одного намека на это я не заметил. Второй вопрос, который меня мучил, был еще сложнее: можно ли жить и быть счастливой, когда ты знаешь, что оставила на волю судьбы рожденную по девичьей глупости дочь? Кроме разве этой детали, я все же мог быть довольно спокойным относительно нашего будущего ребенка – особо скверных генов от Кристы ждать не приходилось.
Судья
Поклоняясь Мопассану
Эту историю рассказал мне доктор Х., психиатр.
«Несколько лет назад к нам привезли пациента, сделавшего попытку самоубийства. Обычно подобные люди не имеют психических расстройств, скорее, их характеризует отсутствие воли – они не в силах участвовать в борьбе за существование и таким экстраординарным поступком хотят привлечь к себе внимание, надеясь на то, что кто-нибудь поможет и позаботится о них. Однако на этот раз это был совершенно другой тип личности. Начнем с того, что его никак нельзя было называть „сдавшимся“ жизни. По обычным меркам, это был весьма преуспевающий человек, по профессии судья, и притом судья известный, чье имя слышал и я. Он был женат, его дочери недавно исполнилось восемнадцать, финансовые проблемы у семьи отсутствовали – у судей высокая зарплата, – дурные привычки тоже. Он не пил, не курил, не увлекался азартными играми. Иногда пытаются покончить с собой безнадежно больные – нет, и со здоровьем у него все было в порядке, разве что некоторые возрастные недуги, как, например, высокое давление; но это ведь не причина, чтобы вскрывать себе вены! Нашлась одна-единственная зацепка – некоторое время назад он был свидетелем гибели человека. Некий молодой человек в нетрезвом состоянии упал с лестницы в подъезде его дома и разбился насмерть. Труп нашел судья, он услышал шум на лестнице и вышел. Мог ли он быть причастен к этой трагедии? А вдруг он знал погибшего? От судьи мне объяснения услышать не довелось, он упрямо молчал, но его жена объяснила, что я ошибаюсь, муж видел юношу впервые в жизни.
Наладить контакт с судьей не удавалось долго. Обычно мы довольно быстро отправляем самоубийц домой, ждем лишь, пока психологическое состояние стабилизируется, опасности для общества они ведь не представляют – только для себя; но на этот раз я медлил с выпиской – хотел разобраться, что мучает этого человека.
Прошло недели две, прежде чем судья впервые посмотрел на меня – до этого он, уставившись в пол, машинально отвечал на мои вопросы, в основном „да“ и „нет“.
– Вы не хотите меня отпустить? – спросил он.
– Хочу, но не могу, пока не убежусь, что вы не повторите свою попытку.
Он некоторое время молча глядел на меня и затем произнес:
– Этого я вам обещать не могу.
И снова замкнулся.
И все же мне показалось, что с этого момента в нем начался некий незримый процесс: раньше меня для него как будто не существовало, теперь он стал следить за мной – и я вынужден признать, что почувствовал себя под его взглядом жутковато: ведь все мы люди, все совершаем ошибки, нарушаем закон – я тоже нарушал, уклонялся от уплаты налогов; он же был как-никак представителем закона.
Важнейшее качество человека – это умение задавать себе вопросы; вспомнив об этом, я спросил себя: почему он меня изучает? Ответ мог быть только один: он прикидывает, рассказать ли мне о том, что у него на душе, или нет.
– Предлагаю вам сделку, – сказал
– Есть такая штука, как врачебная тайна.
– Этого мне недостаточно.
– Вы имеете в виду, что мне нельзя будет эту историю записать в ваш анамнез?
– Именно.
Я поколебался – но любопытство оказалось сильнее общепринятых правил.
– Обещаю.
Он помолчал, наверно, размышлял, с чего начать, и, решившись, заговорил:
– В молодости я охотно прожигал жизнь, но после окончания университета остепенился. Работа увлекла меня, на глупости не оставалось времени. Скоро я женился, мою жену вы видели, это интеллигентная, разумная женщина. Я был с ней счастлив двадцать лет. Возможно, именно благодаря ее хорошей интуиции я не слишком крепко связал себя с предыдущей властью, посему моя карьера после развала СССР пошла в гору – таких, как я, в нашей системе было немного, большинство себя хоть чем-то, да запачкали. Если вкратце, то все могло бы быть замечательно, но, как вы, возможно, знаете, хотя бы теоретически, ибо вы еще молоды, – однажды у всех мужчин наступает возраст, когда они становятся словно безумными. Наверняка здесь задействованы какие-то физиологические процессы, которые еще не распознали или распознали, но не нашли подходящего средства для борьбы с ними. Со мной случилось нечто подобное.
Он выдержал короткую паузу, словно вспоминая нечто, и это „нечто“, должно быть, вызвало приятные ощущения, так как на его устах на мгновение появилась печальная улыбка.
– В наш суд поступила на работу практикантка, весьма смышленая девушка. Не буду вам ее описывать, потому что это не имеет значения – важно лишь то, что она была молода. Иногда мне кажется, что на ее месте могла быть любая девушка, иногда я в этом сомневаюсь. В любом случае я потерял голову. Скорее всего, этого не произошло бы, если бы она стала чинить мне препятствия, но она тоже обезумела, чего я не мог понять тогда и не могу сейчас.
– Ничего удивительного в этом нет, есть тип молодых женщин, которым нравятся мужчины заметно старше их, – вставил я, чтобы его подбодрить.
Он бросил на меня взгляд, полный такого презрения, что я, кажется, даже покраснел.
– Роксана – назовем ее так – жила в съемной квартире вместе с подругой. Родом она была из Южной Эстонии, мать вырастила ее и ее брата-близнеца одна, отца она никогда не видела, это был некий латыш. Вы знаете, зарплата судьи высокая, даже очень высокая, на фоне нашей всеобщей бедности, так что мне не составило труда снять для нее маленькую квартирку в центре, недалеко от здания суда. Жене я, разумеется, ничего не говорил, возможно, она догадывалась, что у меня кто-то есть, но, как я сказал, она – умная женщина, и она промолчала, даже не подала виду, что что-то не так. Дочь мы как раз послали учиться в Англию, в Кембридж, это важная деталь, потому что она – девушка проницательная, и, если бы была дома, мне трудно было бы провернуть эту аферу. Естественно, как все мужчины в такой ситуации, я тоже не думал о далеком будущем, максимум – смотрел вперед на две-три недели. Тем не менее безумие было настолько сильное, что я вполне мог в один прекрасный день упаковать чемоданы и перебраться к ней – но раньше случилось нечто ужасное.
Он выдержал еще одну паузу, и я заметил, что его лоб покрылся испариной. Было видно, что ему приходится прилагать огромные моральные усилия, чтобы продолжить, мне даже показалось, что он вот-вот замолкнет и не скажет больше ни слова; но, наверно, это была натура, которая не может остановиться на полпути, так что он снова открыл рот:
– Однажды Роксана поехала на уик-энд в деревню, навестить маму, и вернулась сильно взволнованная. Подруга, с которой она прежде делила квартиру, была родом из того же поселка на юге Эстонии, и она разболтала, что у Роксаны старик-любовник. Слух дошел до матери Роксаны, и она устроила ей форменный допрос – кто этот «старик», какие у него планы и так далее. Под нажимом Роксана во всем призналась, скрыв лишь мое имя – дескать, старший, опытный коллега. Мать потребовала, чтобы она немедленно порвала со мной. Вы знаете, в деревне сохранились нормы морали, которые у нас, в городе, давно исчезли. Роксана, припертая к стенке, обещала матери, что даст мне волчий паспорт, но мать, наверно, не поверила, потому что посвятила в историю брата Роксаны, который работал в Хельсинки водителем. Тот позвонил Роксане и пригрозил неприятностями – неприятностями, естественно, для меня.