Ослик Иисуса Христа
Шрифт:
Как видим, гаджет Ослика пригодился и здесь.
Несмотря на жёсткие условия эксплуатации, прибор функционировал вполне надёжно и не раз ещё пригождался «марсианам». Как бы далеко колонисты не оказались от поселения, с его помощью они всегда могли вернуться назад. Метафорически эта система олицетворяла, по сути, «здравый смысл» (тот самый, которого так недоставало «сообществу людей, населявших Землю», по определению Ингрид Ренар).
Так появилась «марсианская» версия «Аллигатора» – DARVIN Alligator Mars. В течение первых месяцев испытаний Генри разработал необходимые спецификации устройства и отослал их в CVI – Захарову и Нефёдовой. Особых иллюзий Ослик не строил и рассчитывал хотя бы на выпуск опытной партии. (Как выяснилось, из-за
Относительно Апофиса. В соответствии с проектом «Роскосмоса» (и вопреки ООН) астероид был атакован русскими снарядами на подлёте к Земле. Атакован весьма поспешно и непродуманно (хотя как знать?): 12 апреля 2036 года в результате бомбардировки на высоте 960 тыс. км Апофис взорвался и по меньшей мере три его осколка упали на Землю. «Три увесистых части, – по словам Russia Today, – успешно упали на территорию вражеской США». Пострадали также и несколько островных государств Океании, включая необитаемые острова с множеством зверей и птиц.
«Три источника и три составных части марксизма», – припомнил Ослик работу Владимира Ленина (знакомую ещё по Академии РВСН) и развёл руками: марксизм-ленинизм преследовал его даже в космосе.
К февралю 37-го CVI изготовили первую тысячу экземпляров «Дарвин Аллигатор Марс» – как эксклюзив (и напоминание, что ещё не конец). Жизнь продолжалась. Да и как не продолжиться? Достаточно лишь понять – к чему прислоняться, а к чему нет.
В отличие от уровня образованности, скажем (можно быть и образованным негодяем), особую роль тут играют ум и любопытство. Любопытство как инструмент индивидуальной свободы. Сюда же добавим драму. Подчас достаточно пережить драму – начитаться Кундеры, к примеру, или заболеть (заболеть неизлечимой болезнью), и вполне понять тогда, что к чему: мир гадок, настоящее неприглядно, будущее удручает. Понять, но не взорвать Апофис (на составные части марксизма), а попытаться хотя бы отклонить его, что ли.
«Дарвин Аллигатор Марс» как раз и стимулировал непростые, но умные решения. «Тут что с юбкой и чулками, – высказалась как-то Тайка Нефёдова при очередном сеансе связи между Землёй и Марсом. – Короткая юбка и чулки (с ажурной резинкой) решают множество проблем».
Выручка от продажи эксклюзивных аппаратов пошла на помощь пострадавшим от падения Апофиса (в основном это население западных территорий США и островов в Тихом океане). В дальнейшем подобная благотворительность станет обязательной программой Club of Virtual Implication, а слоган «We choose freedom!» («Мы выбираем свободу!») – их основным рекламным слоганом.
Мы выбираем свободу… «Что ж. Незатейливый выбор (свобода или унижение). Не здесь ли и кроется главная трудность?» – задавался вопросом Джони Фарагут, комментируя решение коллег. И тут же отвечал: «Чем меньше вариантов, тем сложней выбор и тем отчётливей проявляются качества человека».
Тогда-то Ослик и обратился с письмом к Милану Кундере. Тот давно уже умер, правда, но что с того? Образ писателя так и витал в атмосфере Марса (вперемешку с пылью из оксида железа).
Письмо основывалось на событиях 2011 года («Снежная революция» в Москве, период надежд и разочарований). Выкроив время (независимое пространство – интервал вдохновения), Генри сформулировал, – по крайней мере, как он представлял себе, – суть принципиального выбора (в том числе между свободой и унижением). «Любая проблема, – озарился он, – может быть разрешена весьма просто: задумавшись о ней, надо привести себя к удовольствию от её решения», – (короткая юбка, чулки с резинкой) и тут же переключился на чешского писателя.
«Здравствуйте, Милан Кундера, – писал Ослик. – Надеюсь, вы читаете по-русски и это письмо не приведёт вас в замешательство. Хотел сказать вам спасибо за ваши книги (и, разумеется, за то, что вы есть). То и дело перечитываю их, а перечитывая и размышляя над ними, испытываю перманентный страх перед будущим. Да и как не испытать его в самом деле (?) – жить в России не мёд. Жить вообще не мёд, и если бы не воображение, то и жить было бы незачем. Разве нет?»
Ослик давно уже хотел написать Кундере, но так и не найдя адреса, всё ждал. Ждал не зная чего. Вот и дождался. Как выяснилось, всё дело в порыве.
В этом месте он включил «Дарвин Аллигатор» и, настроив его на необходимые профили Интернета, получил вполне осязаемый образ писателя. Как Генри и предполагал, Милан Кундера предстал весьма одухотворённым, с ироничным выражением на лице и с традиционной сигаретой у рта. Сигарета, тонкие пальцы и пуловер поверх рубахи с расстёгнутым воротом.
Спустя минуту Ослик задумался.
За окном обсерватории кружилась пыль. С учётом марсианского холода песчаная буря напоминала метель, и Генри мысленно перенёсся в 15 декабря 2012 года. В тот день (стоял мороз, задувал ветер) он явился на запрещённый «Марш свободы» и за неимением других идей возложил к Соловецкому камню оранжевую герберу, купленную в переходе метро. «Эта гербера и до сих пор там лежит», – вообразил Ослик и чуть погодя добавил к письму ещё кое-что.
«А тут недавно, – записал он, – пришёл я как-то к Яузе у акведука и приметил там одного селезня. Похоже, селезень был не в себе: забился в кусты и невзирая на оживление в своей стае с любопытством разглядывал меня».
Виртуальный образ Кундеры неожиданно встрепенулся. Казалось, писателя заинтересовал рассказ. Он улыбнулся, взглянул на Генри и предложил сигарету:
– Хотите?
Нет, Ослик не хотел. За окном по-прежнему кружился «снег».
«И о чём только думал селезень? – продолжил он. – Через минуту тот открыл было клюв, но тут же закрыл его и отвёл взгляд. Да и что тут скажешь? Возложить герберу к памятнику жертвам репрессий – вот последний способ прислониться к здравомыслию. Ни селезню, ни мне сказать было нечего», – закончил Ослик и распрощался.
Эпилог
Распрощался, да не совсем. Письмо, адресованное Милану Кундере (вполне приземлённое, надо сказать, письмо), как ни странно придало Ослику сил и, в сущности, стало началом его метафизической мутации. Он словно преодолел марсианский дискомфорт и теперь мог спокойно рассчитывать на собственные силы.
Наконец-то он приспособился не только физически (вопрос дисциплины – игра в «козла» пошла на пользу), но и эмоционально. Ослик обрёл душевное спокойствие – столь редкое на Земле, а уж на Марсе и подавно. Образно выражаясь, главное противоречие между Фрейдом и Юнгом (противоречие между конструктивным и ирреальным) успешно разрешилось за счёт компромисса. Сам же Генри сформулировал ситуацию так: магазин для взрослых «Основной инстинкт» и Евангелие в витрине «Букиниста» (магазин по соседству) ничуть не мешают делу, если только их не сталкивать намеренно.
Спустя время пригодилось и письмо (письмо, обращённое к любимому писателю). Текст вошёл составной частью в одно из «марсианских» эссе Генри Ослика под названием «Не прислоняться!» С каждой новой работой он всё больше увлекался. За эссе последовали рассказы. Ослик возобновил занятия живописью и даже подумывал об иллюстрированном романе. Так что в творческом плане Генри, можно сказать, повезло.
Основная же идея «Не прислоняться!» (довольно любопытно) заключалась в следующем: хочешь остаться нормальным – не прислоняйся к поверхностному. Выпирающие части красивы, но коварны, а что до власти – тем более. Прислоняться к президенту, парламенту и «Гостелерадио» – опасно для жизни. Неразборчивые связи, как известно – главный источник триппера. «Подхватишь триппер – пропустишь выборы, – смеялся Ослик. – Полюбишь красавицу – и она разобьёт тебе сердце».