Основатели
Шрифт:
Уизли замахал на него руками.
— Милостивый господин, да какая же это работа? Это развлечение! Я ведь ни к мехам, ни к молоту не прикасаюсь, а только на стуле в свое удовольствие качаюсь.
— Значит, ты сможешь починить нашу повозку завтра? — вмешался Годрик: он быстрее, чем расчетливый Элазар, терял терпение.
— Завтра воскресенье. Грех работать в воскресенье, сэр рыцарь, — нисколько не смущаясь возразил Аарон.
Годрик фыркнул от смеха.
— Экий ты хитрец, мастер Уизли! Тебе уже впору, подобно неверным, и пятницу блюсти!
Кузнец навострил уши.
— А что, есть такие, что и пятницу блюдут? — на миг он задумался, но потом вспомнил о гостеприимстве и благодушно сказал Элазару и остальным: — Да что же я, болван, стою, в дом вас не приглашаю? О пятнице после подумаем. Пожалуйте, пожалуйте, господа. Моя
Пройдя через низкий дверной проем, Элазар и его спутники оказались в полутемной комнате, тесной из-за множества причудливых предметов. Через комнату и по стенам тянулись толстые веревки, с потолка спускались неизвестного назначения трубки, на полу в беспорядке валялись детали каких-то механизмов. У очага, над висящим над огнем котелком, суетилась маленькая кругленькая женщина на сносях — такая же рыжая, она всё же была полной противоположностью своему супругу. Беспрерывно ворча себе под нос, она то крошила что-то в котелок, то ворошила горящий хворост, то бегала к люльке, качая хнычущего младенца. Услышав чужие шаги, она повернулась и, уперев руки в бока и выпятив живот, разъяренно уставилась на Аарона.
— Это еще что такое, Рони?! — напустилась она на мужа. — И без того хлопот полон рот, а ты еще гостей привел! Куда мне их сажать? Чем мне их кормить? На самих еды не напасешься, а тут такая орава… Не принимайте на свой счет, почтенные господа, — мгновенно переменив тон, радушно улыбнулась она Элазару и его спутникам. — Уж вас-то я ни в чем не упрекаю. Не ваша вина, что мой муж, чтоб ему пусто было — слышишь, Рони?! — пригласил вас в дом, когда у нас на всех — корка хлеба да пустая похлебка. А всё из-за этого бездельника, — снова начала распаляться Мэгги, — всё из-за этого христопродавца, чтоб его черт взял совсем! Каждый Божий день возится со своими железками, выдумывает что-то, делает-переделывает, — вместо того чтоб работать! Вон, полюбуйтесь, — Мэгги презрительно кивнула на некое приспособление, стоящее в углу. — Муженька моего работа. Опять взялся делать пыточную машину для лорда. Сколько раз тебе говорила, Рони, не берись! Не берись, дурень! Сам же в нее попадешь, в дьявольскую свою машину, — мало тебя, что ли, на дознания к лорду тягали?
Аарон, который, не успев войти, сразу же кинулся к своей пыточной машине — что-то подправлять да подкручивать — примирительно улыбнулся.
— Полно, полно тебе, женушка, совсем расходилась, — мягко сказал он. — Тягали, ну так что ж? Потом же всегда отпускали. Да и мне польза: я прямо там, на месте, свои изобретения на себе и проверял — хорошо ли работают, не надо ли что переделать…
— Скажешь тоже! Польза! — никак не могла угомониться Мэгги. — Да ты же тогда еле до дому добрел! А потом еще с месяц с лежанки не поднимался! И до сих пор хромаешь. Вы бы его видели, любезные господа, — повернулась она к Элазару и остальным. — Смотреть и то страшно! Весь истерзанный, израненный… А всё из-за твоих глупостей, Рони, из-за придумок твоих вот этих, — опять накинулась она на мужа. — Я тут с ног сбиваюсь, глаз не смыкаю, с раннего утречка до поздней ночи по дому хлопочу — а он знай только железки свои собирает! У, глаза бы мои на них не глядели!
Аарон продолжал возиться со своей машиной для пыток.
— Да разве мои механизмы кому мешают? — возразил он по-прежнему мягко. — Я вон и тебе в помощь разные приспособления придумал, только ты ими пользоваться не желаешь — ума не приложу, отчего. Поглядите, почтенные господа, разве не удобно? — Аарон Уизли поднялся с пола, вывел на середину комнаты нечто вроде метлы на колесах и, усевшись на нее, принялся крутить педали. Метла поехала вперед, а ее «хвост» замотался из стороны в сторону, не столько подметая, сколько поднимая тучи пыли. — А вот еще, — кузнец подошел к стене и покрутил ручку — в следующее мгновение в полу распахнулась дверца погреба, и оттуда начали вываливаться овощи. — Здорово, разве нет?
Реувен с сомнением посмотрела на механизм.
— Твоя изобретательность, разумеется, весьма похвальна, мастер Аарон, — сдержанно ответила она, — но, к твоему сведению, это вовсе не магия, а простейший винт Архимеда.
— Как же не магия? — искренне удивился Уизли. — Гляди: я кручу ручку — и овощи сами снизу поднимаются. Если уж это
Аарон Уизли суетливо пересек комнату, влез в некое подобие колеса в человеческий рост и зашагал, приводя колесо в действие. Вокруг застучало и заскрипело; в кадушке, словно по волшебству, щетка сама начала отмывать горшки, люлька закачалась, деревянная ложка закрутилась в котелке, помешивая похлебку, а металлический ковш, появившись из стены, начал загребать овощи и метать их в котел.
— Даже не приходится ничего делать, — весело сказал Уизли, не скрывая гордости за свои изобретения, — механизмы сами за тебя и горшки отмоют, и младенца покачают, и похлебку сварят!
— Я к твоему проклятому колесу, Рони, и на шаг не подойду, — буркнула Мэгги. — Что я, по-твоему, по дому да по двору не набегалась, чтобы еще в колесе бегать?!
Аарон хотел ей что-то ответить, но тут механизм заработал в полную силу и ковш, запустив в котелок репу, промахнулся и попал ею Этельстану по лбу. Бени злорадно захихикал, но почти сразу же перестал, потому что ему в глаз врезалась луковица. Мимо ошарашенных Элазара, Годрика и Реувен пролетел кочан капусты — и вместо того, чтобы плюхнуться в кипящую воду в котелке, ударился об этот котелок и опрокинул его. Вода хлынула на хворост и погасила огонь. Мэгги кинулась было к очагу, но тут люлька, чересчур раскачавшись, перевернулась, и ребенок в ворохе тряпья свалился в опустевшую корзину из-под овощей. Младенец разразился плачем. Мэгги подхватила его на руки и, нервно укачивая орущего рыжего ребенка, крикнула мужу:
— Чтоб тебя черти задрали, Аарон Уизли! Чтоб ты лопнул вместе со своими железяками!
— Зачем же так огорчаться, Мэгги? — ласково упрекнул жену Аарон. — Сейчас я кое-что подправлю — и всё заработает лучше прежнего.
========== Глава 13. Дракон ==========
Утром понедельника мастер Уизли починил повозку — работы оказалось всего ничего — и к полудню Элазар и его спутники были уже далеко от селения. Они ехали весь день, от нечего делать глазея на зеленые луга вокруг, осиянные ласковым солнцем, на пасущиеся вдалеке стада, на быстрые речушки и шелестящие рощицы. Сгустились сумерки. Постепенно дорога, прежде широкая, начала сужаться. Теперь путников обступали заросли вьющегося орляка, колючих кустов и дикого шиповника; наверху ветви сплетались, отчего казалось, что дорога идет под низкими темными сводами. Настороженная тишина стояла здесь, и Годрик, Крауч и Бени, прежде болтавшие друг с другом без умолку, сначала понизили голоса, а потом и вовсе замолчали. Никому не хотелось разговаривать в этом мрачном месте.
Вдруг они услышали странный звук, несшийся откуда-то издали, с того отрезка пути, который они уже прошли, — звук, напоминающий отдаленные раскаты грома. Звук приближался — и вскоре уже вся округа гремела, грохотала и клокотала, как адские котлы, в которых черти истязают грешников. Вместе с грохотом нарастал и рев, какой может исторгать только ужаснейшее из чудовищ. Кобыла, тянувшая повозку, забеспокоилась. Она остановилась и прядала ушами, а кони под Годриком и Элазаром, перестав слушаться всадников, закружились на месте. Вдруг где-то вдалеке сверкнуло пламя, а вслед за тем на земле и кустах заплясали багровые сполохи. Из-за кущей орляка показалось нечто огромное, черное, плюющееся искрами и изрыгающее клубы дыма — с устрашающим рычанием оно приближалось к путникам.
— Господь милосердный, пощади нас, — выдохнул Годрик, выхватывая меч. — На нас напал дракон!
— Дракон?! — ужаснулась Реувен. — В Британии еще остались драконы?! — она спрыгнула с подводы, вытащила палочку и встала рядом с конем Элазара, приготовившись защищаться. Реувен лихорадочно перебирала в памяти всё, что она когда-либо читала о драконах, но, по правде сказать, магическая зоология никогда не входила в круг ее интересов. Элазар тоже пребывал в смятении, совершенно не представляя, как ему защититься от дракона. Бени, Крауч и юный Этельстан проворно залезли под подводу, надеясь, что дракон, занятый расправой над старшими магами, их не заметит; а Морхозий, по своему гоблинскому обыкновению, куда-то исчез. Один только Годрик не потерял присутствия духа: разумеется, он предпочел бы и вовсе не встречаться с этим чудищем, изрыгающим пламя, искры и дым, но вместе с тем Годрик помнил, сколь славно и почетно для рыцаря сразиться с настоящим драконом. Он благоговейно поцеловал крестовину меча, произнес заклинание, дарующее (как верил Годрик) победу в битве, и прокричал врагу: