Основная миссия
Шрифт:
Ну, в принципе объяснение вполне логичное, не хуже любого другого, поэтому я с ним согласился. А потом, командир оставив меня в палате, ускакал по делам. После чего мы, с соседом по палате, который оказался подполковником танкистом, получившим пулю в плечо от снайпера, поели принесенные Гусевым гостинцы и я опять уснул. Потом были процедуры, потом концерт самодеятельности, потом опять уколы. В общем день прошел насыщенно. Второй день был как две капли воды похож на первый…
Да и утро 12 сентября, тоже началось с того, что мне опять всулупонили укол и вежливо пригласили на завтрак. Сестричка помогла нам с танкистом одеть халаты и умотала по своим делам, а я, так как сосед после завтрака снова уснул, пошел в больничный парк. Там пообщался с другими ходячими
Там, на лавочке меня и нашли мои пацаны. Гек с Жаном сначала искали командира в палате, но потом, следуя вводным медсестры, начали обшаривать парк. И хоть я сидел в стороне от главной аллеи, много времени на поиски не затратили. Ребята опять притащили целый вещмешок вкусняшек и блок французских сигарет, оказавшийся очень кстати, а то я уже подумывал, где бы раздобыть курево. Потом объяснили причину своего появления. Оказывается, еще вчера они думали заслать ко мне Северова, так как готовились к выходу, но потом все переигралось и Марат со Змеем и Фаготом поехали решать координационные вопросы в штаб полка НКВД, а их отпустили проведать раненого.
Разговор у нас только начался, как вдруг вдалеке вспыхнула стрельба. Интенсивная. Очень интенсивная. Как будто батальон в прорыв пошел. И эта стрельба все нарастала и нарастала, охватывая нас со всех сторон. Жан, настороженно крутя головой удивленно ругнулся и спросил:
– Что это?
Пучков тоже, стоял держа оружие наперевес и все пытался понять, откуда может грозить опасность. А у меня вдруг ослабели ноги и защекотало в носу. Секунд десять я молча смотрел на еле видимые в свете солнечного дня осветительные ракеты, взлетающие то тут то там, а потом встав, попросил у Лешки:
– Ну ка дай мне автомат…
И взяв у удивленного Гека "Калашников", выпустил в небо весь магазин. Потом, уронил ствол на гравий дорожки и обнимая друга здоровой рукой, проорал срывая горло:
– Победа!! Мужики, победа!!!
17 сентября 1944 года. г. Берлин
– Ты куда поехал, нам вон туда надо!
– Ничего подобного, вон надпись, специально для тупых!
– Сам дурак! Эти надписи, тут на каждом доме намалеваны!
– Отставить базар!
Гусев, начальственным рыком прекратил разборку между Геком и Змеем, а потом, сверившись с картой города, приказал молча сидящему за рулем Марату:
– Налево поворачивай.
Командир как обычно не ошибся и поэтому буквально через пять минут наш "УльЗиС" выехал на большую, усыпанную обломками строительного мусора и подбитой техникой, площадь. А всю противоположную сторону этой площади, занимала до сих пор дымящаяся громада Рейхстага. Проехать ближе было невозможно, поэтому мы вышли из машины и пошли дальше пешком. Одна рука у меня была на перевязи, зато во второй я крепко сжимал банку с краской. Потом, мы долго выбирали подходящую колонну, потом мужики искали лестницу, но в конце концов все было готово и я, зажав в зубах кисточку полез наверх. А когда долез, повесил банку на гвоздь и макая кисточку в ярко-белую краску стал выводить на закопченной колонне: РАЗВАЛИНАМИ РЕЙХСТАГА - УДОВЛЕТВОРЕН! И подписи - Гек, Шах, Змей, Колдун, Фагот, Гамаюн, Жан.
Эпилог
19 февраля 1994 года. Тридцать пять километров северо-западнее Сталинграда. Окрестности деревни Малеевка.
В лесопосадке стояла совершеннейшая тишина - даже птиц не было слышно и только снег тихо поскрипывал под лыжами. Я, размеренно двигая руками и ногами совершал еженедельный обязательный моцион в семь километров - от хозяйства Завидова до Синицыных прудов и обратно. Вот кто бы мне раньше сказал, что буду находить удовольствие от бесцельного хождения по лесу, ни в жизнь бы не поверил. А сейчас уже привык к этому прописанному врачами действию и уже лет пять, как не представляю себя без этой лыжной, или пешей прогулки. Сзади, почти так же бесшумно скользил мой телохранитель - Миша Ребров.
Михаил, в свои младенческие двадцать четыре года был старшим лейтенантом МГБ, а так же ужасным занудой и, не побоюсь этого слова, педантом. В начале прогулки я, по устоявшейся традиции, зная его нелюбовь к пустому времяпровождению, коим он считал подобные вылазки, посоветовал Реброву не тащится следом, а сгонять в Малеевку, и купить в магазине сметану с местной молокофермы. Уж очень она там вкусная, с нашей городской - не сравнить. Но так же традиционно, парень только укоризненно посмотрел на меня и осуждающе качая головой, отправил в деревню водителя, а сам, пристегнув лыжи, замер в ожидании начала движения. Трудоголик однако. И к работе подходит со всем тщанием. C одной стороны он прав - генерал-лейтенант Лисов, пусть и в отставке, является очень лакомой фигурой для иностранной разведки. C другой - просто смешно предположить хоть какие-то действия иностриков, в этом направлении. Гораздо вероятнее, что меня в очередной раз инопланетяне похитят…
Вспомнив "зеленых человечков", которые запихнули меня в эту реальность, я только усмехнулся. Да-а-а… вроде это и со мной было, а вроде и не со мной. За десятками прожитых лет я как-то совершенно забыл что может быть другое время и другая жизнь. И тем более в этой жизни я никак не рассчитывал прожить столько лет. Ведь постоянно помнил слова Мессинга насчет смерти, после выполнения какой-то миссии. И в Китае помнил и в Латинской Америке и в Африке. А в Ливане, когда на наше представительство навалился чуть не полк местных повстанцев, думал что кирдык просто неизбежен. Только вот не мог понять, а в чем же тогда эта миссия заключается? Неужели в успешном договоре с Могабит-шейхом?
В долине Бекаа, тоже подобная мысль мелькала, особенно когда место дислокации объединенного штаба дивизии неожиданно атаковали арабские войска, густо напичканные английскими инструкторами. Тогда, в бардаке наступления, штабные, в чье число входил и я, остались без прикрытия, а тут как раз элитная бригада "Мучеников эль Такра" нарвалась на наше расположение. Но вовремя подошедший моторизованный батальон Армии обороны Израиля, усиленный ротой Т-44, отложил пророчество на неопределенный срок. Интересно, сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как командир взвода из этого батальона, Леонид Шпицельман, забыв с переполоху так и не выученный толком иврит, поднимал бойцов в атаку, привычным ему еще с Отечественной войны кличем "За Родину, за Сталина!". И евреи, многие из которых были из Америки и из Европы, и соответственно даже не знали русского языка, один черт отлично поняв своего командира, мощным ударом отбросили арабов с англичанами от мазаных домиков, в которых держали оборону штабные.
Да- а-а, жарко тогда приходилось… И вообще -пятьдесят четвертый год, был "веселым"… Польско - Чешская напряженность, чуть не переросшая в вооруженный конфликт по поводу Тешинской Силезии, Венгеро-Словацкая "борьба флагов", первая Китайская война (когда Южный Китай, с центральным бодаться начал), Индийское восстание. Хорошо что СССР этот бардак никоим образом не касался, так как все эти страны не находились под протекторатом Союза. Зато через два года, вспыхнуло у нас. Точнее чуть не вспыхнуло, но Иван Петрович успел первым. Ведомство Колычева четко отслеживало реакцию как верхов так и низов на происходящие в стране перемены. И вот что интересно - далеко не всем эти перемены пришлись по вкусу. Особенно из верхов и особенно на местах. Брать на лапу им и в голову не приходило, так как расстрельная статья с конфискацией имущества висела над потенциальными мздоимцами дамокловым мечом. Но представьте себе реакцию секретаря обкома, когда он узнает, что частный предприниматель товарищ Климов, одних только партийных взносов заплатил около трех тысяч рублей? В смысле не за всю свою жизнь, а за один месяц. А уборщица его же предприятия, комсомолка Журавлева, за этот же месяц оплатила членский взнос, в размере трехсот рублей!