Основной инстинкт

Озборн Ричард

— Бет…

— Какая она?

Всё-таки в первую очередь Бет была психиатром и она знала свою дорогу в каменистой стране, бывшей мозгом Ника Каррана. Она понимала, что всё это предназначалось не ей. Она была нечем большим, как простой наблюдательницей, первой женщиной, которая подвернулась ему под руку.

— Кто?

— Кэтрин Трамелл.

— А что заставляет тебя думать, что я знаю, какая она?

— Я прекрасно знаю, что тебе не известно, какая она в постели, Ник, иначе ничего всего этого

бы не произошло.

— Бет…

— Нет, я имею в виду другое представление, устроенное Кэтрин Трамелл.

Некоторое время Ник молчал.

— У тебя были кое-какие сведения о ней, — нежно произнёс он. — Она использовала свою книгу в качестве алиби.

Он сел и поцеловал ей плечо — то место, в которое он несколькими минутами ранее впился зубами. С тем же успехом можно было поцеловать холодный мрамор.

— Я встречалась с ней в Беркли, — сказала она.

— Что?

— Мы занимались с ней практически в одной группе.

— Она улыбнулась ему через плечо. — Ты ведь знаешь, я там изучала психологию. У нас с ней много общего, или тебе это уже приходило на ум?

— Именно это — нет. — Бет Гарнер и Кэтрин Трамелл были примерно одного возраста. Обедни получили учёную степень в области психологии в Беркли примерно в одно и то же время. — Но это очень интересно.

— Ты, Ник, не так много думаешь обо мне. Наоборот, вот уже долгое время — слишком мало. А в последние дни и того меньше.

— Почему ты не говорила мне, что знакома с ней?

Она пронзительно посмотрела на него:

— Так я говорю тебе это. Сейчас говорю.

— Ты чего-то выжидала.

— А ты — нет. Я хотела заняться любовью с тобой, Ник. Я желалаэтого… но не так. Ты никогда раньше не был таким. — Она внимательно смотрела на него, будто пытаясь в полутьме прочитать его мысли по лицу. — Почему, Ник?

— Потому что ты — психоаналитик, — чёрство ответил он.

Она встала на ноги и натянула на обнажённые плечи изодранное платье.

— Да, я — психоаналитик, но именно со мной ты никогда не занимался любовью.

— А с кем же тогда я занимался любовью? Подскажите, доктор Гарнер, — с сарказмом сказал Ник.

— Ты никогда не занимался именно любовью.

— Мне нужна сигарета, — произнёс он.

— А я думала, ты бросил курить.

— Я начал снова.

— Что ж, ты найдёшь несколько сигарет в верхнем ящике. В холле, Берн их и проваливай! — резко сказала она.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Большинство баров в Сан-Франциско прекращает свою работу в два часа ночи, что предоставило Нику Каррану возможность выкурить до этого времени пачку сигарет и вылакать почти пятую часть бутылки «Джонни Уокер Блэк» в одном из местечек в Миши. Когда оно закрылось, он перебрался в закрывавшееся позже заведение, располагавшееся на юге Маркет-стрит, где выпил ещё, а когда и этот кабак закончил работу, Ник как-то умудрился добраться домой, где он и проспал в пьяном угаре несколько часов.

Проснулся он с адской головной болью — казалось, что кто-то решил запихнуть ему под черепную коробку морской якорь — и с языком, на котором, судя по всему, выросла шерсть. С похмельем ему было справляться не впервой, но ненависть, которую он теперь испытывал к себе, прижимала его к земле.

К тому времени, когда он добрался до главного управления полиции, оперативная группа по расследованию дела об убийстве Джонни Боза заседала в офисе Уокера уже несколько часов. Церемоний никто не придерживался.

— Ты выглядишь, как собачье дерьмо, — заявил Уокер.

— Нет. Мне приходилось как-то видеть собачье дерьмо… Оно выглядит намного лучше, — изрёк Андруз.

— Да и Боз выглядел куда лучше, — признал Харриган.

— Не обращай внимания, сынок, — вступил в разговор Гас с поганой ухмылкой на лице, — Ты не выглядишь столь плохо. Просто у тебя видок, как у висельника.

— Все вы говенные комедианты, — проворчал Ник. Он налил себе чашку горячего кофе и выпил его так же нетерпеливо, как и предыдущей ночью он вливал в себя шотландский виски. — Что у нас нового?

— Я сделал несколько звонков в Беркли, — ответил Андруз. — Там было убийство в 1977-ом. Прикончили профессора… ножом для колки льда, в постели. Многочисленные ранения острым предметом.

Ник Карран слабо улыбнулся:

— И наша девчонка в то время была там же. Я прав?

— Университетские записи гласят, что была, — ответил Андруз.

— Подожди-ка, — начал Ник. — В семьдесят седьмом? Сколько же ей сейчас? Тридцать? Тридцать один? В этом случае, в 1977-м ей должно было быть… — Он сделал в уме необходимые арифметические вычисления, что, конечно, не требовало большой ловкости, но позволяло определить, в каком состоянии он сейчас находится. — Шестнадцать? Семнадцать?

— Значит, она была дьявольской малолетней шлюшкой, — вывел Моран.

— Гас, мне известно, что твои тупые шутки всего лишь шутки, — произнёс Ник, — но они этого могут не знать.

— Итак, — констатировал Уокер, — речь идёт о некой шестнадцатилетней студентке, которая насмерть забила ножом для колки льда профессора из Своего колледжа?

— Мы говорим о Кэтрин Трамелл, — пояснил Ник.

— А не о «некой шестнадцатилетней студентке». Я не считаю возможным оторвать наше дело от того.